Третий курс. «Весёлые ребята»
1973 год, Волгоград. Нас вывезли в город
поработать. По лицам сразу видно, что - "Труд - счастье!"
После отпуска перебазировались из
Морозовска на центральную базу. Настроение было препаршивейшее. Опять пошли
потоком теоретические дисциплины. В конце января к нам приехал прекрасный
поэт – Доризо. Как приятно было даже просто послушать такого умного и очень
одарённого человека. А в начале февраля к нам приехал сам Покрышкин, оставил
наилучшие впечатления, колоритная личность.
В середине февраля произошла встреча с
начальником училища, полковником Малеевым. Нас пытались убедить, что
распределение после выпуска будет справедливым. Что не будет какого–либо
предпочтения между теми, кто летал два года на учебных самолётах и теми, кто
летал на боевых. Зам. Малеева по лётной подготовке, полковник Зяблов, даже
дал нам в этом слово офицера (как значительно позже выяснилось – обманул).
Хотя допускаю, что не всё от него зависело, но тогда, зачем давал слово?
Ко всему прочему, кто–то, очень «умный»,
назначил к нам командиром капитана Козлова. И «строевизация» нашей, и так
невесёлой жизни, добавила «радости». Зима опять тянулась долго и нудно.
В начале марта съездил в отпуск. Самое
яркое событие – свадьба моей сестры. «Люди встречаются, люди влюбляются,
женятся…». Пара была очень хороша!
После отпуска всё опять пошло по привычной
«колее». Учёба уже давно не слишком «напрягала» меня, стал почти отличником.
1973 год, Тацинская, Паша Носков чертит
лётные графики
В конце апреля перебазировались на
лагерный аэродром «Тацинская». Наши лётчики–инструкторы остались, к счастью,
те же. Нам придумали усложнённую программу с малыми высотами, боевым
маневрированием в составе пары, атаками наземной цели, заходами на посадку
по приборам.
Пятого мая начали полёты, а двенадцатого,
через четыре лётных смены, я уже летал самостоятельно. Навыки восстановились
быстро. Летать было всегда очень интересно, но ввиду некоторого увеличения
количества «соколиных перьев» в моём авиационном хвосте, потянуло на лётное
«хулиганство». Для начала решил сделать переворот на малой высоте. В то
благословенное время, на самолётах стояли довольно примитивные самописцы,
так называемые бароспидографы. Достаточно было чем-либо заинтересовать
солдата, который их менял после полёта. И «случайно», запись скорости или
высоты оказывалась смазанной в нужном месте. Когда стали ставить более
совершенные системы регистрации параметров полёта – «лафа» закончилась.
1973 год, Тацинская. Наш "шеф" Радченко
Олег Семёнович, Паша Носков, Слава Москаленко
Вообще я всегда был дисциплинированным
человеком (даже слишком), но какого курсанта не тянет нечистая сила
совершить что-нибудь запретное в воздухе, тем более после приобретения
некоторого лётного опыта. Вот и я решил, вместо пикирования – горки с углом
20 на малой высоте – сделать переворот – боевой разворот. А чтобы ощущения
были поострее, требовалось всё сделать на пределе моих возможностей.
Произведя несложные расчёты, я решил выполнить переворот с 1200 метров, с
таким расчётом, чтобы на режиме тряски выйти не ниже разрешённых по заданию
500 метров, там на небольшой площадке разогнать скорость и выполнить боевой
разворот по типу косой петли.
Тацинская, 1973 год. 1-е звено, 2-я АЭ.
Стоят - Хайруллин, Москаленко, Бочарников, Ващенко, Колесников. Сидит Бубеев
В то время, да и позже, изредка
практиковались полёты кого-либо из руководящего состава в качестве «шпиона»
за самостоятельно летающими курсантами, дабы проверить, всё ли они делают
так, как положено. Определить «шпиона» было не сложно. Он обычно выруливал
без запроса вслед за курсантом на ВПП и взлетал за ним с минимальным
интервалом, тоже без запроса. Мы, конечно, как могли боролись с этим. Был
установленный сигнал – два коротких нажатия на кнопку передатчика, если
кто-то видел, что взлетает «подозрительный» самолёт. Конечно же, это был не
слишком надёжный способ противодействия «коварным проискам».
И вот я в зоне, условия хорошие, по
горизонту дымка, видимость 8-10 км. Слегка волнуюсь, но отступать нельзя!
Выполнил положенные по заданию виражи, занимаю 1200 метров, установил
скорость, обороты, ну – вперёд! Создаю угол + 10, полубочка, ручка плавно
«на себя» до углов атаки близких к критическим, и тут, в угле тангажа
примерно – 60 градусов, слышу буквально крик в эфире: «Ты куда!?». В голове
мгновенно мысль – ЗАСЕКЛИ! ШПИОН! ВСЁ! Секундная растерянность –
что делать?! Сделать полубочку и выполнить пикирование? Нет! Надо продолжать
переворот! На режиме тряски, в прямом и в переносном смысле, – заканчиваю
вывод на той же скорости, что и вводил, но высота – ровно 500 метров. В
горизонте разгоняю скорость и делаю уже не боевой разворот, а
«законопослушную» горку с углом 20 градусов, а сам лихорадочно осматриваюсь
– где же ОН, этот …! Вот–вот прозвучит в эфире: «668 – задание прекратить,
на привод – 900». Ну, а что ждёт после посадки … лучше и не думать. Вполне
возможно, что дальше летать, вообще не придётся. Но нет, тихо в эфире, никто
и ничего мне не говорит. Я уже окружающее пространство «до дырок»
просмотрел, никого нет.
Дальнейшее задание было выполнено
образцово и строго по КУЛП. Стало понятно, что, кто-то из инструкторов,
перепутал кнопки СПУ и передатчика, но надо же так совпасть по моменту и
таким жутким голосом! Как пелось в одной авиационной песне, правда,
по-другому поводу: «… Вот – гады, хотели – убить!», (вместо слова «гады» в
оригинале - несколько более звучное…).
Алмаев Саша. 1973 год, Тацинская
В дальнейшем я усиленно развивал
осмотрительность в полётах, но меня так никогда и не проверили. Но на этом
моё «творчество», конечно же, не закончилось.
Не помню по какой причине был списан Костя
Голиков. Со стороны он мог показаться слегка разболтанным, но человек был,
безусловно, очень талантливый. Мы с ним часто играли в шахматы, выигрывал я
у него редко.
Тацинская, 1973 год. Боря Бубеев только что
слетал по маршруту и предупреждает меня и
Юру Ващенко, что около 3-го ППМ сильные осадки
В Тацинскую, кроме как в кино, ходить было
некуда. Выручила нас «Большая перемена», которая только что вышла на экран.
Яркий пример, как из ничего, исключительно за счёт личностей актёров, можно
сделать хорошее кино.
Заканчивали лётную программу в сентябре.
Оставалось получить допуск на атаки наземной цели. Контрольный полёт
выполнял с Зам. Командира АЭ капитаном Контемировым. Очень редко мне
удавалось получить такое удовольствие от контрольного полёта. Контемиров и я
были настолько довольны друг другом, что это запомнилось мне навсегда. Это
был как раз тот редкий тип лётчика, которому сам Бог велел обучать других.
Тацинская, 1973 г. Кадр из ФКП
Не могу не вспомнить нашего начальника
штаба лагерного сбора подполковника Кулиш. Никогда, ни до, ни после, не
пришлось мне встретить подобного командира. Он относился к нам с какой–то
нежностью, что было совершенно не характерно для взаимоотношений в армейской
среде. Редчайший человек.
Седьмого сентября был выполнен «Зачётный
полёт для проверки техники пилотирования в зоне с заходом на посадку по
приборам в закрытой кабине «с прямой». Проверяющим был наш комэска –
Собакин. Скромно добавлю, что общая оценка была – «отлично».
Тацинская, 1973 г. Боря Бубеев сделал из
обыкновенного ППК, модный жилет
Вскоре нас отпустили в отпуск. Увлёкся
опереттой, сумел попасть на 200–ю постановку «Конкурса красоты», в главной
роли – Татьяна Шмыга. Выше всяких похвал, такой талант - это достояние
России, не больше, не меньше.
Обсудить на форуме
