Часть 6. Баграм -
сентябрь 1983 г.
Командир звена капитан
Витя Скворцов, комэск 1 аэ
п/п-к Миша Степанов и его ведомый майор Толя Черноволод
1 сентября 1983 г. Закрашен еще
один месяц в календаре. Первый день календарной осени, здесь еще совсем
лето. Обычный день, три боевых вылета, за август их получилось 64, в среднем
по два-три в день. За месяц не летали только четыре дня.
Виталий злой вернулся из Кокайдов, куда они с Игорем гоняли МиГ-21УМ.
Спарку надо было гнать в Краснодар, но дальнейший перелет внезапно поручили
летчикам 115 иап, наш удел ровнять горы. Можно было бы долететь до дома и на
рейсовых, но денег ни у кого ни копейки. Для успокоения озадачил Виталия
предстоящим выступлением на научно-практической конференции ВВС 40А в
Кабуле. Основной доклад уже ему написал, теперь штурман царапает рисунки и
карты.
В отношении летной работы здесь просто рай, вот если бы такие условия были
дома! Война отбросила всю бесполезную шелуху, которая захлестывала нас в
мирное время. К примеру, здесь на подготовку к вылету в незнакомый район по
незнакомой цели группе требуется 5-10 минут. Дома при подготовке к полетам,
которые выполнялись неоднократно, тратился целый день с переписыванием
вороха бумаг. Здесь пишем только самое необходимое, да и только в
наколеннике. Плановая таблица у РП представляет список «живых» летчиков, в
лучшем случае на ней нарисованы спланированные вчера удары. И еще, здесь
почти нет контролирующих «помощников», толпы которых так одолевали нас дома,
принося конечно больше вреда, чем пользы.
5 сентября 1983 г. Сегодня
попробовал применить штурмовые бомбы ФАБ-500ШН в штатном режиме - с
горизонтального полета и высоты 100 м. Цель была на достаточно плоском месте
и позволяла осуществить выход на боевой курс на удалении 8 км. Отхожу от
цели, разворот, снижение, но на малой высоте отдельные крепости, отлично
наблюдаемые с высоты, сливаются. В поле крыш цель теряется и обнаруживается
за доли секунды до пролета над ней. Проскакиваю немного правее, не сбросив
бомбы. У моего ведомого Виктора Скворцова подвеска 4 С-24, возникает мысль
обозначить цель ими.
- 906, атакуй ты, когда выйду на боевой.
- 905, Разворот на боевой,… на боевом.
Снижение, крыши снова сливаются, цель пропадает в пестром фоне.
- 906, На боевом, пуск - Витя сверху пускает С-24, впереди хорошо видны
белые следы и черные разрывы ракет.
Прицельная марка на цели, сброс, самолет подпрыгивает вверх, освобождаясь от
тонны груза, боевой разворот. Смотрю на землю: один взрыв в стене дувала,
столб темного дыма и пыли поднимается вверх на полкилометра, второго взрыва
не видно. Витя делает еще заход, освобождаясь от остатка боезапаса, а это
что за взрыв километров в трех от цели? Взрывы разных типов бомб даже одного
калибра различны как по цвету, так и по форме. Этот взрыв явно второй
ФАБ-500ШН - у бомбы не раскрылся парашют и она, отскочив от твердой почвы,
отрикошетировала на несколько километров. К счастью, место пустынное, да и
взрыватель сработал как надо. При отказе парашюта бомба взорвалась с
замедлением полминуты, в противном случае взрыв под самолетом на высоте 100
м не сулил бы ничего хорошего.
Ночью было +17, самая низкая температура за все время. Денег ни нам, ни
семьям дома, так и не платят - продолжается чехарда и препирательства между
округами по поводу нашей штатной книги, без которой не начисляют деньги в
ТуркВО, и которую не хотят присылать из БВО. Родной тыл! В связи с
абсолютной бедностью, живем натуральным обменом – иногда меняем у местных
мальчишек сигареты, мыло и консервы на виноград.
8 сентября 1983 г. День прошел
очень быстро. Много летали, обеспечивали высадку и поддержку десанта, сделал
пять вылетов. Наш батяня-командир Петр Петрович тоже разлетался, сегодня
даже принял решение на удар цели по описанию, когда вертолеты-наводчиков к
ней не вышли. Сегодня он тоже разменял первую сотню. Становится труднее
брать на себя большую часть полетов.
Во втором вылете прикрывали вертолеты, перевозящие грузы для снабжения
афганского батальона, затерянного в горах на северо-востоке. Батальон
располагался в ущелье вблизи н.п. Анжуман в 180 км северо-западнее
аэродрома. Единственная возможность снабжения – по воздуху, дорог
практически нет, а по тропам много не навозишь. Поэтому раз в полгода
проводилась доставка продуктов и боеприпасов, остальное время батальон был
полностью отрезан. Вертолеты Ми-6 и Ми-8 летели из Файзабада по ущельям,
вокруг горы до 5000, а на северо-востоке даже выше. Наша задача сопроводить
вертолеты по ущелью, обеспечить посадку, подавив возможные огневые точки
противника. Посадка прошла в основном спокойно, вертолеты без потерь
пролетели и сели, после их посадки мы по их просьбе с земли нанесли удар по
склонам на берегу реки в 3 км от места приземления, оттуда, говорят, велась
стрельба.
Вечером звеном пришлось выбросить ОДАБы в горах, целеуказание сорвалось, а
приемлемой для такой зарядки запасной цели не оказалось. Смотрел, как на
парашютах бомбы спускаются в высокогорное сине-зеленое озеро, взрывов не
увидел, может быть ОДАБы в воде не взрываются.
12 сентября 1983 г. Понемногу наши
взгляды и заявления по поводу организации ударов достигают цели - вчера
вечером летал на вертолете с местным «духом» смотреть цель, чтобы утром
внезапно по ней ударить. С третьего захода обалдевший дух, особо
побледневший при открытии двери вертолета, кое-как показал цель.
Однако, сегодня по ней удар нам запретили и отдали по политическим
соображениям афганцам, придумали какую-то агитационную шумиху. Опять
поднялся на вертолете ПСО посмотреть, как они работают. Ни одного попадания
ближе 200 м, склад с оружием не уничтожен. Мой запрос на вылет по цели
своими силами остался без внимания. Одна радость, что еще немного полетал с
правого сидения на вертолете. По сравнению с истребителем, полет на
вертолете, как на воздушном шаре, висишь на месте и никакой свободы.
Вертолетчикам сложнее, все их видят, все стреляют и ни скорости, ни маневра!
На посадке, конечно, свои особенности, хотя движения ручки такие же
миллиметровые, как и у нас.
Сегодня взвесился у доктора, итог - минус 10 кг за три месяца, с таким весом
когда-то поступал в училище. То же самое почти у всех, кое-кто весит уже
менее 50 кг, ожирение нам не грозит.
Трясли сегодня нашего доктора Володю Чечнева. В межлетном общении
выяснилось, что ни у кого нет никаких эротических снов, одни только полеты и
удары. Может это прививки или витамины, нет ли в них каких-либо
успокаивающих добавок? Володя божится, что ничего не было, мол, воздействие
эмоционального напряжения и разряженного воздуха. Виталий не верит - врет,
гад, блюдет врачебную тайну!
13 сентября 1983 г. Утро нового дня
новой недели. Если не считать дни, то время проходит как-то быстрее. По
банному дню для летного состава в ТЭЧ понимаешь, что пришла среда, в субботу
обычно стирка, хорошо, когда дни в календаре закрашиваются неделями. Но так
бывает только при интенсивной работе. Когда же полетов мало, время просто
останавливается, за день несколько раз успеваешь взглянуть на календарь, на
котором уже давно все закрашено.
Два вылета. В одном парой сопровождали Су-25 при минировании местности.
Штурмовики ползут очень медленно, чтобы не вылезти вперед, летим возле них
змейкой. Вот начали сыпать из КМГУ мины, сотни и сотни маленьких зеленых
лепестков протипопехотных фугасных мин ПФМ. Сколько их уже насыпали за три
года. Мины взводятся после удара о землю и должны самоликвидироваться через
некоторое время. Но уничтожаются не все, часть остается. Поэтому в пехоте
есть потери и от наших же мин, рассыпанных ранее.
Вообще-то подобное сопровождение носит чисто символический характер, все
равно днем с этой высоты огня с земли не увидишь. Оставшиеся после
сопровождения штурмовиков С-24 достаются запасной цели.
Во втором полете при ударе по координатам описание цели совсем не совпадало
с реальностью, должна быть отдельная крепость, тут же только пустой глиняный
забор в предгорьях, что-то наподобие кладбища. Тут еще вертолеты ПСО куда-то
пропали. Забор мы немного подравняли, впоследствии же оказалось, что при
передаче распоряжения на каком-то этапе перепутали одну цифру в координатах,
наша цель, оказывается, находилась в 100 км восточнее. Хорошо, что
потревожили мертвых, а не живых.
После обеда поехали за полосу пострелять. Мероприятие было заранее
согласовано с командованием дружеского 345 отдельного парашютно-десантного
полка, взяли кучу своего и трофейного оружия. Настрелялись и набросались
гранат до потери слуха и синяков на плече. Автоматический станковый
гранатомет, два типа пулеметов, СВД, не говоря уже об автоматах и
пистолетах. Был даже наш станковый водяного охлаждения «Максим»
– в отличие от современных легких пулеметов, он очень точно стреляет
в очереди. После нескольких рожков или лент ствол современного пулемета
настолько раскаляется, что начинает «плевать» пули. С глупости взялся за
ствол пулемета и оставил на нем кусок сгоревшей кожи. Из трофейных испытали
английские буры, израильский «Узи» - скорострельное «железо», ну и конечно,
китайские АК. Понравилась СВД, лежа, третьим выстрелом трассирующими пулями
попал в треугольник «Осторожно, мины!» на расстоянии около километра.
Гранаты не особо впечатлили, это в кино от них огромные взрывы, а на деле
только хлопок и небольшое пятнышко от взрыва, даже воронки на земле нет.
Стреляли в конце охранной зоны на востоке от ВПП, последний пост с зарытыми
в землю танками, далее минные поля в пустынных предгорьях. Пехоте не
позавидуешь, жара, пыль, свет только от аккумуляторов, все снабжение раз в
неделю. Хотя ползать по горам с запасом патронов, воды и еды на трое-четверо
суток, наверное, не легче, чем сидеть в окопе.
17 сентября 1983 г. Вчера в
Шинданте на посадке у Ан-12 произошло разрушение пневматика, Самолет сошел с
полосы в врезался в пару стоящих на грунте Ми-6. В пожаре погибли все члены
экипажа, кроме стрелка, сидевшего в хвосте.
Сегодня обеспечивал парой с Витей Скворцовым Ан-30, выполняющий
фотографирование долины вблизи границы. Боевая зарядка – две Р-13М от
вражеских самолетов, и две С-24 на случай, если будет огонь снизу. По этому
поводу даже велел залить спирт для локатора, на наведение с земли надеяться
не приходится. Прикрываем «антон» из подвижной зоны чуть ниже и в стороне,
при его скорости 400 патрульное сопровождение не получится.
18 сентября 1983 г. Наша постоянная
одежда с утра до вечера - летные комбинезоны. Если в других видах
вооруженных сил комбинезоны разных фасонов используются для хозяйственных
работ, то в авиации в них летают. В летном комбинезоне есть много непонятных
для непосвященного деталей: внешних карманов в брюках для патрона ПСНД и
летного ножа, металлического кольца для крепления фала НАЗ (сумки с
необходимыми в случае катапультирования вещами: от консервов, спичек,
крючков, зеркал, радиостанции в обычном, автомата с двумя рожками, воды и
тугоплавкого шоколада в афганском, до реагента для обессоливания воды,
надувной лодки, краски и свистка для отпугивания акул в морском вариантах).
Кроме этого в комбезе есть карманы для карт (ни из одного из них карту в
полете не достать), для документов, пистолета и запасной обоймы и даже на
левом рукаве карманчики для самого необходимого летчику - трех шариковых
ручек.
Надо сказать, что с военной формой в армии всегда было не все нормально.
Сапоги – обувь для нашего бездорожья, все равно промокающая и никогда не
высыхающая, портупея, шинель - вещь для сна в окопе, но не для боя,
марш-бросков и лазанья по горам. Наши летные комбезы были гораздо удобнее
общевойсковой формы, но без погон и знаков отличия - пехота смотрит как на
сантехника. Положенную на войне полевую форму приходилось одевать раз в
месяц «приглашенным» на военный совет в Кабуле. Полушерстяные китель,
бриджи, сапоги с портупеей и фуражка с высоким «аэродинамическим качеством»
- подходящая одежка в сорокоградусную жару с сильным ветром. Правда сейчас,
наконец, в пехоте появились более-менее нормальные новые образцы полевой
формы, но до нас они еще не дошли. Как говорил на эту тему мой однокашник
Толя Семененко:
- Военный должен быть страшен!
После трех месяцев наша светлая форма от круглосуточного использования и
частых стирок, сильно поизносилась, пожелтела и покрылась отметинами
экпресс-ремонта. Однако с заменой «по мере износа», торжественно обещанной
нам при прилете, тыл явно не спешил. Тыл вообще представлял особое
государство в государстве. Мои слова не в упрек тем, кто не жалея жизни, вел
машины через Саланг, доставлял боеприпасы и питание войскам, эвакуировал
раненых. Но был и другой тыл – «кому война, а кому мать родная». Например,
нашему новому командиру ОБАТО, хватило двух месяцев «боевой» службы, чтобы
«заработать» на новую «Волгу», за которой он и слетал торжественно в Союз.
Бомботара, топливо, одежда, продукты – все это легко реализовывалось и
превращалось в денежные знаки. Разумеется, это была лишь середина айсберга.
Тыловики рангом пониже старались на ниве распределения по своим службам, кто
торговал в розницу ГСМ, кто загонял остатки нераспределенной верхами
бомботары, кто продавал якобы выданное и списанное обмундирование. Верхушка
этого айсберга скрывалась в облаках. Как-то, на вопрос к командиру экипажа
самолета одного высокого прилетевшего из столицы «помощника», чего они здесь
торчат уже две недели, он честно признался, что корабль Ан-26 заполнен
«трофеями» только наполовину, судя по темпам заполнения, еще недельку
посидят.
После трудного дня, пара летчиков (капитан Косарев и ст.л-т Путятин), приняв
на грудь фронтовые сто грамм, вышла из летного модуля перекурить перед сном.
Яркие звезды черного южного неба были необыкновенно близки, тишину ночи
почти совсем не беспокоила неторопливая стрельба охранения по осветительным
ракетам. Душевную беседу о вечном и прекрасном прервало появление на
горизонте перед курилкой начальника вещевого склада батальона. Сама по себе
встреча не представляла ничего особенного, если бы не контраст потертых
комбезов пилотов и новенького, только с родного склада, летного
обмундирования тылового «аса». На вопрос, когда будем менять одежку,
прапорщик дал явно неправильный ответ, за что и закончил вечернюю прогулку в
ближайшей канаве, в которой его пытались утопить возмущенные пилоты. К
счастью, воды было по колено, и тыловик отделался совместимыми с жизнью
ушибами и легкими грязевыми процедурами. В разгар схватки вышел подышать и
наш штатный руководитель полетов подполковник Анатолий Иванович Кулешов. Он,
как всегда быстро, «врубился» в обстановку боя и в ответ на крики
потерпевшего добавил ошалевшему прапорщику еще пару пинков – для воспитания.
Летчики и РП, успокоенные безнадежно испорченным видом «тыловой крысы»,
пошли спать, а пострадавший, немного отдышавшись, побежал фиксировать ущерб.
На следующий утро провинившихся летчиков по заявлению замполита ОБАТО
вызвали к командиру «на ковер» и хорошенько отодрали - не то время, чтоб
«пьяных поваров заживо варить». Героический тыл требовал чуть ли не под
трибунал - оскорбили «боевого» прапорщика, но командир не позволил – каждый
летчик на счету, а от начсклада какая польза, и не утопили же. Да и вообще,
с какого это изобилия он шастает в летной форме?
Вскоре после этого летный состав получил новые комбинезоны, а вещевик,
переодетый в более скромное техническое обмундирование, стал далеко обходить
летный модуль.
20 сентября 1983 г. Наконец, не
прошло и трети года, нам выдали денежные знаки! Они здесь в форме чеков
Внешпосылторга, местный магазин так и называется «чекушка», в нем выбор
невелик: соки, конфеты, кроссовки и кое-какая техника, в основном, по
распределению политотдела. При желании на чеки можно купить что либо в
местных лавчонках или поменять на местные афгани. Интересно, размер получки
зависит только от звания, старшим офицерам одно, младшим другое, прапорщикам
третье, вне зависимости, сидишь ли в парткоме или лазаешь по горам. Думаю,
выдумали это те, кто просиживает штаны в кабинетах.
Сегодня при ударе возникла мысль использовать сверхзвуковой полет для
подавления средств ПВО над целью. В мирное время в Союзе на сверхзвуке было
разрешено летать только в стратосфере или над пустыней в Марах. Хотя в
обычной жизни эти ограничения не очень-то соблюдали. Как догнать цель,
летящую со скоростью 900 км/ч, если не с разгоном хотя бы до 1400, как выйти
из учебного боя. Поэтому переход на сверхзвук на меньших высотах был обычным
делом, в суете будней вопрос контроля ограничения просто не возникал. Редкие
последствия - приезжали иногда председатели колхозов – стекла, мол, в
теплицах разбились, куры совсем не несутся, быки на коров не смотрят -
быстро улаживались соответствующим заявленному ущербу количеством спирта.
Топлива было достаточно, мы с Витей, после сброса бомб, отошли в сторону,
развернулись на цель, и на снижении включили форсаж. Скорость быстро
скакнула на сверхзвук и пока второе звено определялось наверху с целью, мы
«ударили» по ней еще раз числом М 1,4 на высоте 200
м.
21 сентября 1983 г. Короткая
полностью придуманная история. В старое доброе время начальники штабов
(адъютанты) эскадрилий и НШ полков не летали. Кому-то надо было писать в
летных книжках, инструктировать караулы, строить личный состав и заниматься
всей наземной работой, до которой у летчиков-командиров не доходили руки.
Потом появилась мысль укомплектовать в эскадрильях звено управления из
четырех экипажей, и начальники штабов аэ стали назначаться из летного
состава.
В начале 80-х, когда фронтовую авиацию подчинили пехоте, а самолеты
испачкали камуфляжем, началась новая кампания. В пехоте путь к командиру
полка лежал исключительно через должность начальника штаба. Именно НШ,
познавший тяжесть штабной работы, караулов, борьбы с рядовым составом и
других подобных дел, представлял лучшую кандидатуру для пехотного командира.
Но в авиации НШ не летали! Если на земле проблему «посадки танка с
остановленным двигателем» можно решить при навыках одного «полета» в год по
праздникам, то авиации раз в год в самолет лучше вообще не садиться!
Но решение было принято - начальники штабов авиационных полков стали
летчиками, готовя резерв будущих командиров. Если на уровне эскадрильи
влияние земных забот было не столь значительным, то выше совмещать две
стихии было уже невозможно.
Все это не в обиду начальникам штабов - многие из них были отличными людьми
и летчиками, просто огромный объем наземной штабной работы не оставлял
времени достаточно часто летать и тщательно готовиться к полетам.
Теперь о конкретных событиях. Н-ский авиационный полк (не помню, апиб или
иап) готовился к очередному боевому вылету. Удар «по координатам», цель
задана заранее - севернее города Х., в районе характерного выступа границы
сопредельного государства – отдельная крепость в малонаселенной долинке на
восточном ответвлении ущелья в форме трехконечной звезды. Далее на восток -
горы и граница. По плану удар выполняла шестерка: группа подавления ПВО –
пара командир и замполит полка, и ударное звено во главе с начальником штаба
– хотя обычно он летал на удары третьим в звене командира.
В горах особых проблем с ориентировкой нет, видимость отличная, сверху все
как на карте. В описываемом ударе, как это и бывает в любом происшествии,
совместились вроде бы не очень важные детали, в своей совокупности,
определившие дальнейшие события:
- группа подавления ПВО была с разовыми бомбовыми кассетами, (от них не
стометровые дымы, а только небольшая пыль);
- ударная группа следовала за ней на пятиминутном интервале (и этой пыли не
увидишь);
- во главе ударной группы был начальник штаба;
- чуть далее на юг было очень похожее ущелье, восточное ответвление которого
переходило в обширную долину (но уже на территории сопредельного
государства).
По вполне естественным законам природы командир второй, ударной, группы при
подходе к цели разрывов группы подавления ПВО не обнаружил, быстро нашел
ущелье (конечно второе) и, повернув на восток, вывел группу в долину,
величина которой не явилась достаточно весомым аргументом для сомнений!
Успешно «преодолев» приграничную ПВО соседнего государства, группа успешно
нашла «похожую» на описываемую в боевом распоряжении цель, и нанесла удар.
При возвращении домой самолеты все же были засечены нашим радиолокационным
постом, но в связи с наличием ответа системы опознавания, шума не было, свои
истребители ПВО не поднимались, и группа благополучно приземлилась на
аэродроме вылета.
После часового затишья, началось мелкое волнение. Первыми сбежались
особисты. Обычный их интерес, кто и с кем спал, что и куда продал, коснулся
вдруг и боевых дел. Немного позже забегали и политики.
Привожу результаты опроса (без чужих свидетелей) участников налета,
«сосавших крыло» (главному виновнику торжества тогда было не до интервью
сослуживцам).
Как обычно, ведомые, факта залета «за бугор» первоначально конечно не
обнаружили. При ударе возникли первые сомнения:
- Ввожу на цель, смотрю – пункт великоват, вроде должна быть отдельная
крепость в малонаселенной местности. Блин, а на некоторых домах блестят
оцинкованные крыши, - ранее нигде таких не видел!
Далее хуже:
- После сброса на выводе справа асфальтовая дорога с разметкой - ближайшая
приличная дорога из Кабула в Джелалабад севернее километров 50 - может, уже
построили?
- После вывода смотрю вперед на север, там характерная гряда гор, помню без
карты, что южнее ее проходит граница. А где тогда мы? Ну все, песец,
отлетались! Вспомнились военные рассказы про «виновных за капонир!»
Через несколько часов начался «шторм»! Прилетели на одном борту (обычно
каждый на своем) оба командующих – командира, штурмана, НШ, всех летавших,
готовивших, сидевших на КП и вообще неучаствующих - на ковер! Политрабочие и
особисты роем вьются – каждому нужно доложиться и отреагировать по своей
ветке. Узнаем новость: соседнее государство заявило о бомбардировке страны
чьими-то ВВС!!! Довоевались! Малой кровью не отделаться – международный
скандал!
К счастью, ставки в деле оказались слишком высоки. Желающих каяться и ложить
голову на плаху оказалось мало, и чем выше, тем меньше. Вверх долго лезть,
но ох как больно падать, а суд мог оказаться коротким. Только Политбюро
неподсудно, а маршалы и генералы так, винтики, хоть и в лампасах. Сколько их
посгорало и по делу, и без, а тут такой повод кого-то убрать и поставить
своего! Немного ранее уже был горький опыт десантной операции в сопредельное
государство, там лампасы и папахи полетели реально.
Поэтому шторм, достигнув московских военных вершин, как-то быстро стал
стихать. На всех уровнях стали искать приемлемый выход, если задеть овец, то
и волкам ух как достанется! И решение было быстро найдено. В заявлении была
одна деталь: время происшествия не совпадало со временем удара по местному
времени ровно на 30 минут! Это была спасительная соломинка (кто там будет
вникать, что летом разница во времени соседних государств составляла именно
столько). В указанное время наших в воздухе не было и все! А вот 30-тью
минутами позже (точно во время, зафиксированное в ноте) да, в район Х.
летала группа местных Су-22. Очевидно, это они и залетели!
Версию с радостью приняли, наших советников уломали быстро, им же тоже еще в
Союзе служить, и шумиха лихо пошла на убыль. Мы оттрубили год и заменились,
а местные все время здесь, слава богу, хоть летают, бьют по своим. Аллах дал
– аллах взял! С военно-политической стороны удар даже демонстрировал
способность национальных ВВС дать отпор любому империалистическому
агрессору, наличие и решительность народного правительства. Военных даже не
пожурили, местных пилотов хотели даже наградить, но потом все же передумали!
Наших «героев» тоже «вывели живыми из-за капонира», тихо выписав строгие
фитили командиру, НШ, а заодно и штурману, мол плохо обучал разных
начальников прокладывать верный курс.
Весь последующий месяц, до своей замены в начале октября командующий ВВС
армии лично на Ан-26РТ руководил всеми ударами близ
границы, награждая отборным матом тех, кто только пытался подумать создать
крен в ее сторону!
23 сентября 1983 г. Через три
месяца нашего пребывания случилась оказия слетать домой. Почти 200 боевых
вылетов – больше всех в полку, а также полностью отлаженная организация
боевой работы, давали мне определенное моральное право расслабиться на
недельку. Отпуска нам не положены, но есть повод – перегон и сопровождение
боевого самолета с истекающим сроком межремонтного ресурса на ремзавод в
Чирчик. Выбор, кому гнать самолет пал на майора В. Свириденко – у него в
Союзе только что родился ребенок. В Чирчик летим парой: я в передней кабине
на МиГ-21УМ и Володя на МиГ-21бис, обратно
возвращаемся вместе на одной спарке.
При перелетах на истребителе есть проблема, куда сложить самые необходимые
вещи. В кабину кроме фуражки ничего не положишь, на боевом самолете
МиГ-21бис было единственное место - отсек для сбора звеньев патронной ленты
пушки. В этот отсек входит сумочка (15 на 40 см) от вентилирующего костюма,
которая и использовалась для самых необходимых вещей на перелете. При полете
в Чирчик у нас имелось еще место в пустой задней кабине, две парашютные
сумки с афганскими подарками для близких и друзей, уложены в заднее кресло и
застегнуты подвесной системой. Обратно, когда задняя кабина будет уже
занята, будет сложнее. У меня возникла мысль повесить на спарку пусковые
устройства АПУ-13М для ракет Р-13М. Вообще-то эти ракеты на МиГ-21УМ
не применяются, но замки такие же, а АПУ содержит внутри длинный баллон
сжатого азота для охлаждения головки ракет, по калибру точно совпадающий с
бутылочным. Вынув баллон, в АПУ можно было засунуть штук 8 бутылок.
И вот план перелета утвержден, карты подготовлены, наши самолеты полностью
готовы к перелету. Ждем с Володей начфина, который должен привезти наши
вкладные книжки и поручения, по которым в Союзе можно будет получить деньги
- советских денег кроме чеков Внешпосылторга, нет ни копейки. Прощаюсь с
командиром, улетающим в Кабул на очередную сходку. Наконец, к 11 часам все
бумаги получены, запрашиваем на КП «добро» и в 12 часов «колеса в воздухе».
Проходим над знакомыми местами, впереди хребет Гиндукуш, дорога, туннель на
перевале Саланг. Постепенно рельеф понижается, начинается пустыня, за ней
Сыр-Арья, по которой идет граница. Связываемся с «Островным» (Кокайды),
пресекаем над Хайратоном границу, поворачиваем направо и заходим на посадку.
Несколько необычно садиться с пологой глиссады,– уже привыкли, что над
дальним не менее 800 м. Заруливаем к дежурному звену, нет ни пограничников,
ни таможни. Пока заправляют самолеты, иду к диспетчеру – «добро» в Чирчик
нам уже есть. Встречаю своих сослуживцев по Германии Витю Брагина и Толю
Семеняку. «Стреляю» у Вити стольник на дорогу – сегодня оказывается пятница,
и банк в Ташкенте к вечеру будет наверное закрыт. Самолеты готовы, взлетаем
и летим на север. Впереди снова горы, переваливаем хребет, начинается
равнина, подходим к Ташкенту и заходим на Чирчик с круга. В Чирчике две
полосы, одна ложная (старая), новая ВПП с «ямой» посередине. Ветер на
посадке попутный 5 м/с, на привычной крутой глиссаде
скорость совсем не хочет падать. Кое-как усаживаю самолет, Володя за мной
садится с перелетом, немного выкатывается на грунт, выключает двигатель и
приезжает на стоянку уже на буксире.
Переодеваемся, сдаем ЗШ и пистолеты дежурному по заводу, просим заправить
спарку, на которой через неделю полетим назад. Забываем, что на самолете в
НАЗах еще два автомата. Катим в Ташкент, очень необычно без привычной ночной
стрельбы, вообще разительный контраст жизни там и здесь! Через некоторое
время мы уже на Ил-62 над ночной пустыней с курсом на Москву. Садимся около
22-00 в Домодедово. Встреча с родителями, которые волнуются, что очень
похудел.
24 сентября 1983 г. Утром еду в
Шереметьево, рейс на Брест задерживается, наконец, объявляют посадку, и
через полтора часа я уже в Бресте. Там ждет машина, знакомая дорога в
Березу, кажется, не был здесь вечность. Путь занял ровно сутки, совсем
неплохо.
