Глава третья. Боевые
машины
1. «Апельсины» с
неба
Самолеты применяются на войне не
только для разведки, корректирования артиллерийской стрельбы и связи с
войсками. С них сбрасывают бомбы и разрушают различные военные
сооружения в тылу неприятеля. Они нападают на войска противника и
уничтожают их бомбами и пулеметным огнем.
Для бомбардировки самолеты впервые были применены в 1911 году, во
время войны Италии с Турцией.
Специальных самолетов для бомбометания в то время еще не было. Не было
также ни прицелов, ни приспособлений для сбрасывания аэробомб, ни
самих аэробомб. Летчики прихватывали с собой несколько простых
бомбочек, которые сбрасывали в тылу неприятеля наглаз, вручную.
Сами бомбочки были размером с апельсин, вроде ручной гранаты, так что
свободно умещались в карманах кожаной куртки. Так «апельсинами» и
называли их летчики. Людей они ранили и убивали осколками, но домам и
различным другим сооружениям вреда принести не могли.
Однако и такие бомбы сильно пугали
людей. Когда с самолетов впервые посыпались на головы турок и арабов
бомбы, их охватила страшная паника. С жалобными криками [50] бежали
они в разные стороны, не зная, где укрыться от смерти, несущейся с
неба.
— Это кара аллаха! Небо против нас! — твердили они в диком страхе.
Только в годы мировой войны появились настоящие аэробомбы, которые уже
никак не напоминали апельсины. Самые маленькие из них весили два
килограмма, а самые большие — пятьсот килограммов. [51]
2. Вместо обоза —
в мост, вместо моста — в обоз
Первое время аэробомбы возили
главным образом на тех же самолетах, на которых производилась и
воздушная разведка.
Большие бомбы подвешивались под самолетом в особых зажимах —
бомбодержателях. Летнаб у себя в кабине передвигал специальный
рычажок, бомбодержатели отпускали бомбу, и она стремительно падала
вниз.
Малые бомбы укладывали в мешки-карманы, имевшиеся в самолете, а то и
просто складывали у ног летнаба. Нередко летнаб держал их на своих
коленях. Эти бомбы выбрасывали прямо рукой.
Я помню случай, когда одна из бомб, сложенных у ног летнаба,
откатилась при взлете и застряла в фюзеляже недалеко от сиденья.
Летнаб не заметил этого. Возвращаясь на свой аэродром после
бомбометания, он был уверен, что все бомбы сброшены в неприятельском
расположении.
Но вот самолет подошел к аэродрому. Едва он коснулся земли колесами,
раздался оглушительный взрыв, и самолет мгновенно превратился в
пылающий факел. Летчики спаслись от огня, но были тяжело ранены, и
этот полет оказался для них последним.
Однако вернусь к рассказу.
Никаких прицелов в то время на самолетах не имелось. Поэтому бомбы
сбрасывали за борт в тот момент, когда мишень, в которую надо было
попасть, оказывалась под самолетом.
Ясно, что при таком способе нацеливания бомбы чаще всего попадали не
туда, куда требовалось.
Однажды в начале мировой войны один из моих товарищей обнаружил
большое скопление обозов возле моста через реку С.
— Экая досада! — воскликнул летчик. — Как на грех, ни одной бомбы! А
случай такой упустить жаль.
Он решил тотчас слетать за бомбами в отряд, чтобы разбомбить обоз,
пока тот не перебрался на другой берег.
Когда летчик вернулся с бомбами, обоз все еще находился на пустыре
перед мостом. Тесно сгрудившиеся повозки представляли прекрасную
мишень для аэробомб. Но на самолете находился молодой, неопытный
летнаб, [52] который чуть ли не впервые летел на бомбометание. Это
обстоятельство несколько смущало пилота, и он решил лично руководить
действиями летнаба.
— Готово. Сбрасывай! — скомандовал летчик.
— Есть! — ответил летнаб и выпустил из рук первый гостинец,
приготовленный для противника.
Затем он перегнулся через борт и впился глазами в землю, стараясь
заметить, где упадет бомба. Наконец в стороне от обоза взметнулся к
небу высокий столб земли и дыма. Летнаб промахнулся.
Летчик с укоризной посмотрел на товарища и выругался про себя.
Следующая аэробомба упала еще дальше от обоза. Третья разорвалась за
рекой, в болоте. Летчик даже расстроился. Да и было от чего: в запасе
у них осталось только две бомбы.
Между тем после первого же взрыва в обозе поднялся переполох. Обозные
бросились к лошадям. Крайние повозки снялись с места и понеслись
куда-то врассыпную. Ближайшие к реке повозки рванулись к мосту, где
моментально образовался затор...
«Вот бы сейчас в эту кашу бомбочек пяток! — подумал летчик. — Да разве
сделаешь что-нибудь путное с таким летнабом!»
Однако сокрушаться поздно. Надо скорей сбросить остальные бомбы — и
айда домой, пока неприятель не опомнился.
Летчик повел самолет на снижение и вновь направился к обозу. Летнаб
приготовил обе бомбы, чтобы сбросить их одну за другой.
Особенно тщательно нацеливался летнаб на этот раз в обоз. Время
тянулось как никогда. Земля медленно плыла под самолетом, и площадь с
обозом только-только подошла под нос самолета. Прошло несколько
секунд.
«Выпустить разве бомбу?» подумал он, но удержался от соблазна поскорее
освободиться от опасного гостинца.
«Ну, теперь пора!» Обоз уже почти под ним. По его расчету, пришло
время бросать. Он выпустил одну из бомб, держа другую наготове.
На этот раз бомба угодила прямо в мост. Повозки на мосту смешались в
кучу. Некоторые свалились в воду.
Такой удачи никто ожидать не мог. Меньше всего ожидал ее, конечно, сам
летнаб. Летчик не верил своим [53] глазам. Ведь попасть с самолета в
узенький мост очень трудно даже с точными прицельными приборами и
специальными бомбодержателями.
— Ай да летнаб! — воскликнул он. — Молодец парень! Впрочем, летнаб был
тут ни при чем — он вовсе не собирался разрушать мост. Он целился в
обоз, да промахнулся.
— Ну, раз попали в мост, попробуем еще раз. Авось повезет, — предложил
летчик.
Он сделал круг и вновь направился к
мосту по тому же пути, что и в предыдущий раз. Летнаб нацелился в мост
и выбросил бомбу за борт самолета в тот самый момент, когда цель
оказалась под ним в том же месте, что и в первом случае.
В этот день летнабу «дьявольски не везло»: он вновь промахнулся, —
бомба попала не в мост, а... в самую середину обоза.
Внизу началась паника. В том месте, где разорвалась бомба, в мгновение
ока образовалась пустота. Обезумевшие от страха лошади рванулись в
разные стороны, опрокидывая людей и наезжая одна на другую. Через
несколько минут на пустыре осталось только несколько групп сцепившихся
между собой опрокинутых повозок да разбегавшиеся в разные стороны люди
и лошади. [54]
3. Групповой
налет
Вот что может натворить одна удачно
попавшая бомба! А с каждым днем все больше бомб поднимали боевые
машины, все чаще отправлялись они громить противника не в одиночку, а
группами. Нетрудно представить себе, что могут сделать десятка два
самолетов, сбросив сотню-другую тяжелых бомб.
Лично мне пришлось принять участие в нескольких групповых налетах. Об
одном из них я хочу рассказать.
Это было в мае 1916 года. В Буковине русские войска готовились к
большому наступлению. В нем должна была принять участие и авиация.
Австрийцы в районе предполагаемого наступления укрепились в земле так
сильно, что выбить их из окопов было чрезвычайно трудно. Поэтому было
решено с помощью артиллерии и аэробомб разрушить позиции неприятеля в
районе деревни Я. Через эту брешь наши войска должны были прорваться
на неприятельскую территорию.
В назначенный день с рассвета сотни пушек начали громить позиции
противника тяжелыми снарядами. Грохот снарядов слился в единый мощный
гул, сотрясавший воздух на много километров вокруг. Земля вздрагивала,
словно ее разрывали на части.
Когда войска были готовы к наступлению, пришел черед авиации.
Тяжело нагруженные бомбами самолеты, которых насчитывалось до
тридцати, направились к назначенному месту. Впереди с неистовым ревом
шли два самых крупных в то время четырехмоторных самолета «Илья
Муромец». Мы их в шутку называли «ильюшками».
На некотором расстоянии от них, напыжившись, словно силясь нагнать
своих старших собратьев, плелись тихоходные «вуазены» и «фарманы».
Километрах в двух от них шли более легкие и быстроходные самолеты,
которые были выпущены в воздух последними. На одном из них находился
я.
Над нами кружили вертлявые истребители — «ньюпоры», поднявшиеся нам
навстречу с передового аэродрома. Они то нагоняли «ильюшек», то
кувыркались, как голуби, над «вуазенами» и «фарманами», то
возвращались к нам, чтоб подбодрить и нас.
На самолете я был один. Вместо наблюдателя я вез [55] двадцать бомб,
которые в специальных ящичках — бомбодержателях — находились снаружи
самолета, слева и справа от меня. Стоило мне потянуть за небольшой
рычажок — и все эти бомбы, по одной или вместе, кувыркаясь, полетели
бы вниз.
Когда первые самолеты подошли к позициям, все небо заклубилось
разрывами снарядов. Противник знал, что мало хорошего сулят ему наши
самолеты, и поэтому старался не допустить их на свою территорию.
Наконец с «ильюшек» вниз полетели первые бомбы. В деревне, которая
давно была оставлена жителями и через которую проходили неприятельские
окопы, сразу возникло несколько пожаров. «Ильюшки» пошли дальше —
громить неприятельскую артиллерию. Она все еще держалась на своих
местах и упорно стреляла по нашим батареям.
Место «ильюшек» заняли мы, и десятки
бомб почти одновременно полетели с самолетов. В это время внизу
творился настоящий ад. Там, где раньше были неприятельские окопы,
дымилась изрытая, как оспой, земля. Широкая лавина артиллерийских
разрывов медленно надвигалась на деревню, которая уже была покрыта
густым облаком дыма.
Несколько минут кружили мы над этим районом, сбрасывая бомбы на
неприятельские батареи. Теперь нас уже никто не обстреливал с земли, и
мы были здесь хозяевами положения. Когда все бомбы были израсходованы,
мы повернули домой. В это время наши пехотные части уже шли в атаку.
4. Как мы громили
дивизию белых
А вот как бомбили в гражданскую
войну. Было это на южном фронте. На территории, занятой белыми
войсками, в двух крупных хуторах расположилась [56] кавалерийская
дивизия. Противник держал ее в резерве, чтобы при первой необходимости
бросить на нас. Мы, конечно, решили не дожидаться нападения белых.
И вот в один прекрасный день, перед сумерками, четырнадцать груженных
бомбами самолетов один за другим поднялись с аэродрома. Затем
повернули на юг и, гудя моторами, направились в неприятельский тыл.
Солнце
медленно садилось за горизонт. Под самолетами проплывали разноцветные
прямоугольники полей. Их перерезали белые полосы дорог, по которым в
тучах густой пыли ползли груженные хлебом арбы. Наконец самолеты
пересекли Днепр.
Вот уже видна цель налета — два больших утопающих в зелени хутора. Они
разделены широкой пыльной дорогой. Летчики направили свои машины к
хуторам. Летнабы приготовились к работе.
При появлении самолетов в хуторах началось
сильное движение. Блеснули два ярких и сильных разрыва. Затем еще
несколько. Это были первые красные гостинцы белым. С западной стороны
одного из хуторов вспыхнуло пламя. Разрастаясь и ширясь, оно
захватывает все бóльшую и бóльшую площадь. Хутор зажжен.
Огни разрывов наших бомб сверкают уже без перерыва. Во дворах, на
улицах, на окраинах то и дело вспыхивают яркие блестки. Они
разворачивают землю, расшвыривают домашнюю утварь и поражают осколками
людей и животных. Дым медленно ползет, заволакивая хутора и дорогу.
После первых же бомб расположенная здесь конница длинными змейками
расползлась по всем улицам, выбираясь из хуторов. Но огонь нарастает,
и белые рассыпаются во все стороны, мечутся среди разрывающихся
снарядов. Кто успел выскочить из хутора, сломя голову носится по
степи, пытаясь укрыться от наших летчиков. [57]
Когда все бомбы уже вышли, летчики открыли по кавалеристам
убийственный пулеметный огонь с высоты нескольких сот метров.
В результате этого налета дивизия белых была сильно потрепана, потеряв
убитыми и ранеными большое количество людей. Теперь она не страшна
была нашим частям.
5. Прогнали
эскадру
В октябре 1920 года воздушная
разведка красных обнаружила в Азовском море эскадру белых. Больше
десятка врангелевских морских судов гуськом направлялись на
северо-восток с явным намерением напасть на город Таганрог. Наши суда
находились в то время в Таганроге, но оказать должное сопротивление
врагу не были в состоянии. Пришлось обратиться к помощи авиации.
Срочно сформировали авиационную группу из десяти стареньких самолетов.
Привлекли к этому делу опытных летчиков и летнабов. Нагрузили бомбами
самолеты и отправили их громить неприятельские суда, где бы они ни
находились в это время. Через час красные самолеты, гудя своими
ветхими моторами, уже «повисли» над Азовским морем.
Был ясный солнечный день. Голубое небо отражалось в воде, как в
гигантском зеркале. Посредине моря спокойно плыли четырнадцать судов,
оставляя за собой на воде хорошо видимый след. Это и была та самая
врангелевская эскадра, которая направлялась к Таганрогу. Не чуяли
белые, какой неожиданный подарок готовили для них красные летчики.
От берега эскадра находилась километрах в двадцати, двадцати пяти, и
лететь туда на сухопутных самолетах было весьма рискованно. В случае
остановки мотора каждому из них грозила верная гибель. Тем не менее
красные летчики смело пошли на врага. Тот, не обращая внимания на
красные самолеты, продолжал упорно продвигаться к нашим берегам.
Наконец самолеты оказались над врангелевской эскадрой. Первые
аэробомбы полетели на неприятельские суда. В следующее мгновенье
несколько водяных столбов взметнулось к небесам. Это наши аэробомбы
взорвались в воде недалеко от судов, обдав их каскадами [58] соленых
брызг. За первыми бомбами полетели другие, рождая то там, то здесь
грандиозные белые фонтаны.
Один за другим подходили самолеты к
тому месту, откуда удобнее всего было сбрасывать бомбы. И море
огромными водяными столбами отмечало места падения бомб. Несколько
воздушных гостинцев упали в непосредственной близости от судов.
Родившиеся при их взрыве водяные столбы, словно гигантские косматые
лапы, подхватывали неприятельские суда и швыряли в стороны.
Обрушившиеся на них мириады водяных брызг почти совершенно закрывали
их от торжествовавших в небе красных летчиков.
Всего было сброшено более полусотни
бомб. Не все они разорвались недалеко от судов. Уж очень трудно было
попасть в судно с высоты полутора-двух километров. А спускаться ниже
на ветхих ненадежных сухопутных [59] самолетах было бы безумием.
Летчикам нужен был некоторый запас высоты, чтобы в случае остановки
мотора дотянуть возможно ближе к советскому берегу.
И все же гордо плывшая врангелевская эскадра расстроилась. Суда
заметались, повернули назад. Имевшаяся у неприятеля артиллерия открыла
по нашим самолетам беспорядочную стрельбу. Но красные птицы были уже
далеко.
На следующий день налет был повторен. Только из-за очень сильного
ветра полетели наиболее надежные самолеты. Их было всего семь.
Неприятель успел уйти довольно далеко от того места, где его бомбили
накануне наши летчики. Одно судно — миноносец, — которое еще вчера
двигалось самостоятельно, оказалось на буксире у другого. Вчерашняя
бомбежка не прошла для него даром.
При появлении красных птиц белые открыли огонь из судовых пушек. Все
небо было покрыто белыми облачками шрапнельных разрывов. Но летчики с
честью выполнили свое дело. Пятьдесят бомб было сброшено в этот раз на
суда. Две бомбы попали точно в цель. Густое пятно черного дыма
появилось на неприятельском миноносце и еще на одном судне.
Насмерть перепуганные врангелевские моряки поспешно удирали домой.
Таганрогу больше не угрожала опасность...
6. Наказание
«Медведя»
Так бомбили корабли с сухопутных
самолетов в годы гражданской войны. Сейчас, через двадцать лет,
положение сильно изменилось. В руках красных летчиков имеются
великолепные морские самолеты, отличные прицельные приборы и
бомбодержатели. Да и бомбы уже не те. И если уж выпустил их из
самолета советский штурман, они наверняка упадут точно в цель...
Над Финским заливом шла эскадрилья бомбардировщиков. Под самолетами
ползли густые облака. Они сильно мешали наблюдению; далеко внизу
«охало» неспокойное море.
Вдруг командир насторожился: где-то здесь должны быть корабли
белофиннов; на них — зенитные пушки. И действительно, через несколько
минут под бомбардировщиками показались неприятельские суда. Когда до
[60] них оставалось не более пятисот метров, командир подал знак
штурману:
— Видишь?
— Вижу, — ответил штурман и приник к прицелу. Снизу заговорили
зенитные орудия врага, посылая в самолеты десятки снарядов.
Командир точно навел свой самолет на цель. Остальные в четком строю
следовали за ним. В точно рассчитанный штурманом момент с самолетов
сорвались бомбы. Через несколько мгновений они ударили прямо в палубу
неприятельского корабля.
Ура! — прямое попадание. Корабль загорелся. Зенитки замолчали...
В другой раз, в районе острова Сомерса, белофинский ледокол «Медведь»
обстрелял один из наших ледоколов, занятых проводкой кораблей.
Советская эскадрилья получила задание проучить неприятельских моряков
и немедленно уничтожить белофинский ледокол.
«Медведь» уже успел спрятаться, и нашим летчикам пришлось долгое время
разыскивать его. Наконец на льду заметили темную полосу воды — след
ледокола. Этот след привел эскадрилью к «Медведю», который, хитро
замаскировавшись, притаился в нескольких сотнях метров от берега.
Эскадрилья взяла курс на него. Заметив наши самолеты, ледокол выпустил
густую дымовую завесу, совершенно закрывшую корабль. Вражеские зенитки
открыли огонь. Вокруг самолетов стали рваться снаряды. Но что могло
помешать летчикам в выполнении порученного важного задания!
По знаку командира, эскадрилья по звеньям обрушилась на вражеский
корабль. Полетели бомбы, застрочили десятки пулеметов. В один миг
судно загорелось, окуталось черными клубами собственного дыма.
Ледокол понес заслуженное наказание...
7. Современные
бомбовозы
Бомбовозы были построены еще в
начале прошлой империалистической войны. Первым из них был знаменитый
русский многомоторный самолет «Илья Муромец» — «ильюшка», о котором я
уже говорил в начале [61] этой главы. Но их было тогда немного. Летали
они медленно и могли везти на себе сравнительно небольшое количество
бомб.
Современные бомбовозы — это настоящие воздушные корабли. Самые мощные
из них называются тяжелыми бомбардировщиками.
У тяжелых бомбардировщиков обычно два-четыре мотора. Лучшие из них
могут перевозить на себе до четырех и даже более тонн со скоростью
400—450 километров в час, а некоторые — и того быстрее. Они способны
залетать в глубь неприятельской страны на тысячу и более километров и,
сбросив там бомбы страшной разрушительной силы, вернуться домой.
Существуют еще легкие и средние бомбардировщики. Они отличаются от
тяжелых тем, что быстроходнее их, но берут гораздо меньше бомб и не
так глубоко заходят в неприятельский тыл. Легкие бомбардировщики,
например, могут залетать к противнику на 500—600 с лишним километров и
сбросить там около полутонны бомб. За один час полета они покрывают
расстояние до 500 километров и даже более. Это одномоторные
двухместные самолеты почти такого же устройства, что и разведчики.
Средние бомбардировщики имеют обычно два мотора. Летают они почти с
такой же скоростью, что и легкие бомбардировщики. Везут с собой около
тонны бомб и могут залетать в глубь страны противника на 700—800
километров. Я говорю, конечно, о лучших машинах.
Все современные бомбовозы снабжены мощными моторами особой
конструкции, и это позволяет им летать на очень больших высотах. В то
время как «Илья Муромец» едва мог «вскарабкаться» на высоту 2 1/2—3
километра, многие современные бомбовозы свободно поднимаются на 8—9
километров и даже выше.
Наравне с этими бомбардировщиками в настоящее время получил большое
распространение особый тип — пикирующий бомбардировщик. О нем я
расскажу несколько позже.
Все самолеты-бомбовозы хорошо вооружены. У них имеются пулеметы, а
тяжелые бомбардировщики снабжены даже пушкой. Это на тот случай, если
нападут на них неприятельские истребители. Бомбардировщики оборудованы
бомбодержателями и бомбосбрасывателями и [62] везут разнообразные
бомбы весом от одного-двух килограммов до полутора-двух тонн. На них
имеются точнейшие приборы для нацеливания, а также радиоприемники и
радиопередатчики для связи с землей и между собой.
Сейчас бомбардировщики уже не
действуют в одиночку. Они залетают на неприятельскую территорию
большими группами — от десяти до тридцати и более самолетов. Только в
ночное время, когда опасности от нападения на них неприятельских
самолетов меньше, они действуют небольшими группами и звеньями.
К противнику бомбардировщики направляются обычна несколькими группами.
При этом они идут туда по-возможности под охраной большого количества
истребителей. Но у истребителей запасы бензина невелики, и долго
сопровождать бомбовозы они не могут. Поэтому, когда приходится лететь
очень далеко, истребители охраняют бомбовозы только до тех пор, пока
те не пройдут самые опасные места. Дальше бомбардировщики идут
самостоятельно. На обратном пути их вновь встречают свои истребители,
которые расчищают им путь от неприятельских машин. [63]
8. Бомбовое
хозяйство
Современная бомбардировочная авиация
— это огромная разрушительная сила. Она может
не только уничтожить отдельные постройки, но и стереть с лица земли:
целые кварталы домов, железнодорожные узлы, заводы и фабрики. Для
этого у нее имеются такие испытанные средства, как фугасные,
бронебойные, зажигательные и всякие другие бомбы.
Мы
это видим на опыте последних войн. В Абиссинии, Китае, Испании и в
других странах воздушными бомбардировками превращены в пыль
многочисленные деревни и мелкие поселения. В апреле 1937 года в
течение нескольких часов авиация интервентов почти совершенно
уничтожила в Испании цветущий город Гернику — старейшую столицу страны
басков. Мадрид и Барселона, Шанхай и Нанкин и еще многие испанские и
китайские города до сих пор не могут залечить тяжелых, ран, нанесенных
им бомбардировочной авиацией.
Вот и теперь, когда я пишу эту книгу, днем и ночью нападают
бомбардировщики на огромные столичные и промышленные города и порты
Англии, Германии и Франции. Десятки и сотни бомбардировщиков ежедневно
сбрасывают на головы трепещущего населения Лондона, Бирмингама,
Саутгемптона, Ковентри, Берлина и других городов сотни и тысячи тонн
бомб огромной разрушительной силы. Гигантские заводы и многочисленные
городские кварталы превращаются в груды дымящихся развалин.
Фугасными и бронебойными бомбами летчики разрушают различные строения
и сооружения на земле, топят корабли на море. Эти бомбы взрываются со
страшной силой, превращая в груду развалин огромные дома, разворачивая
окопы, блиндажи и подземные укрытия. Достаточно прямого попадания
всего лишь одной фугасной бомбы весом в полтонны или даже в четверть
тонны, чтобы десятиэтажное здание рассыпалось, как карточный домик.
[64]
Для создания пожаров в неприятельском тылу применяются зажигательные
бомбы. Они бывают разной конструкции и разного веса. Для этой же цели
сейчас употребляются. так называемые «бомбы-листочки». Это небольшие
пластины с горючим веществом в середине. Их на ладони можно уместить
несколько штук, а самолет берет их по многу тысяч. Они падают на
землю, как снежные хлопья, и, воспламеняясь, вызывают сотни пожаров.
Английские и германские бомбардировщики широко пользуются
зажигательными бомбами при налетах на города и доки, на заводские и
другие сооружения. Эти бомбы имеют огромную сжигающую силу, и
вызываемые ими пожары с большим трудом поддаются тушению.
В результате мощных бомбардировок зажигательными бомбами образуются
многочисленные очаги пожаров, которые, разрастаясь и сливаясь,
образуют гигантские пожары, видимые ночью на 100—150 километров.
Ночные пожары служат прекрасным ориентиром для летчиков. После
нападения первой группы бомбардировщиков все последующие группы уже
ведут свои самолеты на цель не по приборам, а прямо на огни пожаров.
Авиационные бомбы устроены так, что по желанию они могут взрываться
либо тотчас же при ударе о землю, либо спустя некоторое время. Бомба
замедленного действия — это очень коварная штука. После падения на
землю она может пролежать, не взрываясь, несколько секунд, минут,
часов и даже суток. И никто не может знать, когда она взорвется.
Никто, кроме летчика, сбросившего ее, и людей, установивших особый
механизм бомбы таким образом, чтобы взрыв произошел через строго
определенное время после удара о землю.
Часто авиационные бомбы делают «вóющими». С этой целью в хвосте бомбы
укрепляются обычные сирены, которые при полете бомбы издают неприятный
пронзительный визг. Падающие с неба «воющие» бомбы пугают людей,
расстраивают нервы и сильно влияют на их душевное состояние...
Поистине грозная сила — бомбардировочная авиация!
9. В боях за
сопки
Было это в 1938 году. В конце июля
японские войска неожиданно вторглись на советскую территорию, желая
спровоцировать Советский Союз на войну с Японией. [65]
Героические части Дальневосточного Краснознаменного фронта вынуждены
были принять навязанный им бой.
Японцы сильно укрепили занятые ими сопки Заозерную и Безымянную и
оказались в очень выгодных условиях. Перед их позициями лежало озеро
Хасан, которое не позволяло нам атаковать эти высоты с фронта. Для
того чтобы выгнать врага с советской земли, надо было обходить края
озера вдоль самой границы, попадая под жестокий огонь японских войск.
Они находились не только на высотах Заозерной и Безымянной, но и на
других возвышенностях, тянущихся вправо и влево вдоль границы.
Для того чтобы облегчить нашим
героям-бойцам продвижение вперед, красное командование решило ввести в
дело мощную бомбардировочную и истребительную авиацию. И вот 6 августа
загудело небо. Многие десятки великолепных советских многомоторных
самолетов направились к занятым японцами высотам. Полетели первые
авиационные бомбы.
В мгновенье ока взметнулись вверх столбы земли на безлесных гребнях
сопок, взлетели обломки японских орудий, щепки разбитых японских
укреплений. А самолеты в четком строю все подходят и подходят к
границе, [66] и десятки свежих красных гостинцев сыплются с неба на
врага. Железобетонные траншеи и огневые рубежи, сопки, на которых
сидели окопавшиеся японцы, буквально были превращены в пыль. Взрывы
бомб были слышны на 25 километров вокруг.
В рядах японцев началась паника. Уцелевшие от бомбежки японцы
обратились в бегство. Но авиация еще не кончила своей работы.
Истребители, которые все это время гордо реяли вверху, охраняя строй
бомбардировщиков, бросились в бой, как только ушли на свои аэродромы
тяжелые машины. Они ринулись вниз, строча своими пулеметами по пехоте
и артиллерии противника и завершая дело, начатое бомбардировщиками.
Тем временем в небе появились новые группы тяжелых кораблей. Они еще
раз осыпали бомбами позиции противника. Снова вспыхнули огневые
массивы. Черный дым смешался с землей, взлетевшей в воздух; выросли
столбы высотой в четверть километра... Сопки окутались дымом, точно
осенние темные сумерки опустились на них.
Авиация выполнила свое задание на «отлично». Теперь наступила очередь
ее земных собратьев. В сопровождении танков бросились вперед пехотные
части, соревнуясь между собой в том, чтобы первыми взойти на советские
сопки.
На рассвете на Заозерной развевались красные знамена. Противник был
отброшен за границы нашей родины...
10. Пикирующие
бомбардировщики
Бомбометание с самолета — дело
сложное и трудное.
Обычно бомбы сбрасываются так. Перед бомбометанием штурман в полете
точно рассчитывает время сброса бомбы. Для этого ему приходится учесть
высоту и скорость полета самолета, силу и направление ветра и еще
многое другое. После этого летчик направляет самолет точно на мишень и
ведет его так, чтобы скорость полета не изменялась. А штурман тем
временем выжидает и в точно рассчитанный момент выпускает бомбу из
бомбодержателя.
Но это еще не значит, что бомба точно попадет в мишень. Еще много
имеется причин, которые могут заставить бомбу отлететь в сторону.
Поэтому, несмотря [67] даже на отличные бомбодержатели и точные
приборы для нацеливания, меткость бомбометания все еще недостаточна.
Из сброшенных бомб только небольшое количество попадает точно в цель.
Есть
другой способ сбрасывания бомб, при котором значительно увеличивается
меткость попаданий. Это бомбометание с пикирования, когда бомбы
сбрасываются с самолета, спускающегося почти отвесно. Для такого
бомбометания существуют особые типы боевых машин — пикирующие
бомбардировщики.
Основное преимущество бомбометания с пикирования в том, что оно не
требует особых вычислений и сложных действий над прицельными
приспособлениями. Летчик нацеливается в мишень всем своим самолетом и,
подойдя к ней на расстояние нескольких сот метров, поражает ее бомбами
почти в упор. Таким образом, пикирующий бомбардировщик не сбрасывает
бомбы, как это делают другие бомбардировщики, а как бы «стреляет» ими,
подобно истребителю.
Но бомбометание с пикирования имеет также и недостатки. В тот момент,
когда, выпустив бомбы, летчик начинает выводить машину из пикирования,
возникает огромная сила (центробежная сила), благодаря которой вес
тела летчика и всех частей самолета увеличивается в несколько раз. И
чем больший разгон имеет самолет во время выхода из пикирования, тем
тяжелее становится летчик и самолет и тем большую нагрузку испытывают
органы человеческого тела и части машины. Самолеты в пикировании
разгоняются до скорости в 800 и более километров в час. Такую
чудовищную скорость и представить себе невозможно.
Вот как описывает один известный летчик свои ощущения при выводе
самолета из продолжительного пикирующего полета:
«...Я взял ручку на себя. Машина пошла вверх, и меня [68] прижало к
сиденью. Центробежная сила — огромное невидимое чудовище — вдавила мою
голову в плечи и так прижимала меня к сиденью, что мой позвоночник
изгибался и я стонал от тяжести. Она заставляла кровь отливать от
головы. В глазах у меня темнело... У меня страшно кружилась голова».
Нужно обладать крепкой физической закалкой, быть отлично
тренированным, чтобы летать на пикирующем бомбардировщике. И самолет
должен быть особенно прочным, иначе при выходе из пикирующего спуска
он сложит крылья и, как подстреленный коршун, рухнет на землю.
Возможность бомбометания с пикирования была известна еще в годы
прошлой империалистической войны. Даже делались попытки бомбометания
таким способом. Я помню, еще в 1916 году некоторые мои товарищи и я
лично бросали небольшие бомбы с пикирования, и довольно удачно. О
подобных опытах я слышал и от других летчиков.
Мысль о возможности бомбометания при крутом спуске самолета возникла в
нашем отряде при любопытных обстоятельствах. Как-то раз нам
понадобилось срочно отправить письмо в одну санитарную часть. Почта
действовала плохо, и поэтому решено было сбросить пакет с самолета.
Отрядили летчика. К письму «для весу» привязали пучок цветов. При
появлении самолета над санчастью сотрудники со всех сторон высыпали во
двор. Заметив это, летчик решил сперва «попугать» их. Он направил
самолет носом к земле, нацелившись в самую середину двора. Люди
шарахнулись в разные стороны.
Когда от земли летчика отделяло всего лишь 150 — 200 метров и настало
время выводить самолет из пикирования, у летчика неожиданно мелькнула
мысль — а не выбросить ли письмо? Он так и поступил. Сверх ожидания,
письмо упало чуть ли не к самым ногам адресата...
Бомбометание с пикирования, однако, не привилось в те годы ни у нас,
ни за рубежом, главным образом из-за слабости конструкции самолетов и
их малой грузоподъемности. Только в годы гражданской войны красные
летчики изредка применяли этот способ бомбометания да иностранцы
кое-где производили опыты с пикирующими бомбардировщиками. [69]
В более поздние годы бомбометание с пикирования стали применять японцы
в войне с Китаем, республиканцы — в Испании, немцы — в Польше, мы — в
войне с белофиннами. Но самое широкое распространение получило оно на
Западе в происходящей сейчас мировой империалистической войне.
11. Борьба с
войсками противника
Когда необходимо уничтожить танки и
броневики, разгромить неприятельскую артиллерию, конницу и пехоту, это
дело поручается штурмовикам, а иногда и истребителям.
Вспоминается случай, как три красных истребителя расстроили белую
конницу, которая готовилась атаковать наши войска. Это было в конце
1919 года.
Еще издали внимание красных летчиков привлекла стройная масса белой
конницы, выстроившейся в несколько линий по лощине. Белые готовились
начать атаку на наши пехотные части, находившиеся в окопах. Нельзя
было терять ни одной минуты.
Самолеты появились над противником как раз в тот момент, когда конная
масса, с пиками наперевес, карьером помчалась вперед. С молниеносной
быстротой летчики ринулись на нее, и первые бомбы посыпались на головы
кавалеристов. Застрекотали пулеметы на земле и в воздухе.
Огнем и раскаленной сталью обдала белых красная артиллерия. Пулеметы и
бомбы сверху, пулеметы и винтовки из окопов, неистовый артиллерийский
огонь и бомбы с самолетов — все это ураганом обрушилось на врага.
Стройные линии белой конницы начали ломаться. Белые остановились.
Затем в полном замешательстве бросились назад, спеша укрыться в
оврагах и лощинах.
Из окопов выскочили красноармейцы и бросились преследовать противника,
удиравшего во все лопатки.
— Ура-а, ура-а!.. — неслось вдогонку насмерть перепуганной белой
кавалерии.
Между тем летчики перенесли свой огонь на свежие конные массы, которые
противник держал наготове позади наступавшей бригады.
Белая конница только собралась двинуться на подмогу [70] отступавшей
бригаде, когда красные самолеты начали поливать ее из пулеметов.
Передовые сотни, ощетинившись оружием, понеслись в нашу сторону.
Но в этот момент отбитая огнем,
расстроенная и удирающая по лощинам бригада натолкнулась на них.
Несколько мгновений... и, смешавшись, в беспорядке белые бросились
назад.
Пулеметный огонь и сброшенные летчиками аэробомбы оказали свое
действие. Стоявшие в порядке части дивизии снялись с места и бросились
врассыпную, преследуемые храброй тройкой красных летчиков.
Атака белых была сорвана.
12. На бреющем
полете
Большое искусство нужно, чтобы
работать летчиком на самолете-штурмовике. Чаще всего в сражении летчик
должен вести свою машину в «бреющем полете» — низко-низко над землей.
Бывали случаи, когда, вернувшись из такого полета, штурмовик приносил
на колесах пучки высоких трав и колосья хлеба.
Ясно, что при таком низком полете летчики применяются к местности,
обходя или перескакивая через различные препятствия, встречающиеся на
пути. Обычно же летчики выбирают такие пути, по которым можно итти без
риска на самой малой высоте, например долины рек и ручьев, овраги и
балки, прогалины и просеки. [71]
При таком полете штурмовиков их не только не видно при наблюдении со
стороны, но даже не слышно. Гул мотора отражается от близких холмов,
высоких берегов рек, строений, поглощается лесом и не доходит до
противника. Вот почему бреющий полет позволяет подойти к противнику
незамеченным и внезапно атаковать его. Но сама атака производится не с
бреющего полета. Найдя противника, штурмовики сразу устремляются вверх
и начинают атаку уже с высоты 200—300 метров. Это тоже очень небольшая
высота, и поэтому штурмующие самолеты всегда бьют врага без промаха.
Для нападения на неприятельские войска штурмовики имеют солидное
вооружение — пулеметы, пушки и мелкие авиационные бомбы. Основное
вооружение: у пилота — одна-две пушки и два-четыре пулемета; во второй
кабине, у стрелка, имеются еще один-два пулемета; до сорока бомб
подвешено под фюзеляжем и крыльями.
Для поражения войск применяются осколочные бомбы. Они при разрыве
разбрасывают вокруг тысячи раскаленных кусочков металла с
зазубренными, острыми краями. Против танков и артиллерии употребляются
мелкие фугасные и бронебойные бомбы. Они пробивают толстую броню
танков, разворачивают механизмы, убивают бойцов. Против них же
штурмовики применяют свои пушки.
В нынешней войне на Западе немцы пользовались очень хитрой и коварной
штукой — авиационной миной. Это особая маленькая бомбочка, которая,
упав на землю, спокойно лежит до тех пор, пока кто-нибудь не наедет на
нее, не заденет ногой. Для взрыва достаточно даже незначительного
толчка. Но если ее и не потревожит никто, мина все равно взорвется
сама через определенный промежуток времени. Иногда даже через неделю.
Когда именно она взорвется — никто не может сказать. В этом и
заключается ее коварство.
Представьте себе дороги и поля, усеянные этими минами на пути
отступающих войск неприятеля. Преследуемые штурмовиками бегущие в
паническом страхе бойцы, мчащиеся самокатчики, мотоциклисты,
кавалеристы наскакивают, наезжают на мины. То здесь, то там раздаются
оглушительные взрывы, взлетают на воздух люди, разрываемые минами в
клочки, опрокидываются повозки и машины. На дорогах создаются пробки и
заторы, затрудняющие планомерное отступление войск... [72]
В иностранных армиях штурмовики используются также для разбрызгивания
отравляющих веществ с помощью особых приборов — распылителей. Падая на
землю в виде дождя, жидкие отравляющие вещества поражают людей и скот,
надолго отравляют всю местность.
Много примеров блестящей работы на бреющем полете показали
республиканские летчики в Испании. Интервенты никогда не забудут, как
разгромили их республиканские истребители и штурмовики в боях под
Гвадалахарой.
Весной 1937 года длинной лентой двигались по нескольким горным дорогам
Гвадалахары иноземные войска. Они рассчитывали нанести тяжелый удар
народной армии, которая стойко удерживала свои позиции.
Республиканская авиация своевременно обнаружила наступавшие
неприятельские колонны. И вдруг на войска интервентов ударили юркие
республиканские истребители.
Снизившись до самой земли, храбрые летчики открыли по врагу жестокий
пулеметный огонь. Почти в упор расстреливали они непрошенных гостей.
За истребителями следовали на бреющем полете штурмовики.
Они обстреливали войска из пулеметов и забрасывали их осколочными
бомбами. А истребители в это время кружили над ними и охраняли
штурмовые самолеты от неприятельских летчиков.
После того как правительственные истребители и штурмовики в несколько
заходов основательно потрепали противника, наступил черед
бомбардировщиков. Они подвергали неприятельские войска продолжительной
бомбардировке и не давали врагу опомниться после атак истребителей и
штурмовиков.
Неприятельская пехота не могла организовать отпор нападавшим на нее
республиканским самолетам. Расстроенная их атаками, она быстро
поддалась панике. Тогда перешли в наступление правительственные
войска: поддерживаемые артиллерией и танками, они обратили в бегство
неприятеля. Истребители и штурмовики все время поливали из пулеметов
бегущих. Долго после этого разгрома почесывали свои спины враги
испанского народа... [73]
13. Красные
штурмовики
Немало примеров дала наша авиация в
недавних боях: Красной армии с врагами СССР.
Однажды во время боев на реке Халхин-Гол разведка сообщила о
неожиданном появлении неприятельской конницы. Она начала собираться
близ конного брода, с тем чтобы, переправившись на другой берег, сразу
же пойти на помощь японо-маньчжурам. Исход боя в значительной мере
зависел от того, успеет ли конница ввязаться в бой..
Когда об этом стало известно командованию советско-монгольских войск,
было приказано авиации немедленно атаковать конницу и не дать ей
перейти реку.
Через несколько минут эскадрилья, которой было поручено выполнение
этой боевой задачи, уже находилась в воздухе. Под самолетами плыла
однообразная бескрайная степь. Вскоре показалось и поле сражения.
Ползли танки. Дымилась земля. Это артиллерия противника вела огонь по
нашим войскам.
Летчикам уже не терпелось. Скорее, скорее к конному броду, пока враг
еще не успел пойти в атаку!
Но вот и конный брод. Между двумя озерами — большая колонна
неприятельской конницы. Она на галопе спешит к реке, подняв за собой
густые тучи пыли. Летчики насторожились. По знаку ведущего, пошли на
снижение.
С шестисот метров начали атаку. Заработали десятки пулеметов, тысячи
пуль полетели с самолетов в неприятеля. Конница смешалась, попадали
кони и люди...
Семь раз набирали летчики высоту, семь раз бреющим полетом шли на
врага, поливая его свинцовым ливнем...
Штурмовики сделали свое дело: вражеская конница не перешла реку.
Или вот еще два примера. Они относятся уже к тому времени, когда
Красная армия боролась за освобождение Западной Украины и Западной
Белоруссии от панского ига.
Сентябрь 1939 года. Советские войска подходили к городу Кобрин.
Польская военщина решила помешать нашему продвижению и отстоять город.
Противник направил из Пинска в Кобрин крупные подкрепления. Вскоре
наша воздушная разведка обнаружила девять неприятельских эшелонов,
поспешно направлявшихся в район Кобрина. [74]
Как только об этом стало известно красному командованию, нашей авиации
сразу же было дано задание: атаковать вражеские воинские эшелоны и не
допустить их к Кобрину.
Одно
за другим поднялись в воздух звенья грозных советских самолетов и
направились в сторону панской Польши. Недолго пришлось искать
вражеские эшелоны. Первый оказался на станции Городец. Красные соколы
перешли в пикирующий полет и прострочили из всех пулеметов стоявший у
станции воинский состав. Звено за звеном прошлись пулеметами по
эшелону самолеты эскадрильи, не оставив без «внимания» ни одного
вражьего вагона.
В это время вдали показался второй эшелон. Решили громить его во время
движения. Самолеты понеслись навстречу врагу и с высоты 400 метров
прямо повалились на него. Противник не дремал; с крыш и окон вагонов
он открыл по самолетам ружейно-пулеметный огонь. Но, несмотря на
отчаянный обстрел снизу, летчики зашли от паровоза и бреющим полетом
пронеслись над эшелоном, поливая его свинцовым дождем. От прямых
попаданий паровоз взорвался...
Однако работа еще не кончилась. На станции Дрогин оказалось шесть
воинских эшелонов. На перроне суетились люди. Опять пикирующий полет,
снова застрекотали советские пулеметы. Им усиленно отвечали снизу.
Через несколько минут работу можно было уже считать законченной: в
тучах черного дыма горели эшелоны, как муравьи разбегались офицеры и
солдаты польской армии. Никто уже не стремился на помощь Кобрину.
В другой раз воздушная разведка обнаружила в районе города Парчев
большое скопление польской конницы, пехоты и обозов. Это было в дни
окончательного разгрома остатков польской армии.
Красная авиация получила [75] боевой приказ — немедленно разбомбить
противника. С огромным воодушевлением встретили этот приказ красные
летчики. Они еще накануне видели, как горят белорусские села,
подожженные и разграбленные панскими наймитами, и мечтали скорее
отомстить белобандитам. Через несколько минут эскадрилья уже была в
воздухе в четком строю.
Когда самолеты приблизились к месту, где были обнаружены польские
части, войска уже шли по большаку походным строем, растянувшись почти
на три километра. Самолеты мигом рассредоточились, приняли нужный
строй и, развернувшись, одновременно в разных местах пересекли
большак. Заработали разом десятки пулеметов, на панские головы
посыпались гостинцы. Почти все бомбы попали точно в цель.
Невообразимая паника поднялась в колоннах противника. Даже те поляки,
которые встретили наших летчиков пулеметным огнем, перестали стрелять
по самолетам. Уцелевшие бросились врассыпную в густой лес. Весь
большак был усеян трупами и разбитыми повозками.
После первого удара самолеты вернулись на свой аэродром за свежими
гостинцами. При вторичном налете остатки противника успели
разъединиться и растеклись по двум соседним дорогам. Снова заговорили
вражеские зенитки и пулеметы. Но новые бомбовые залпы и пулеметный
огонь с самолетов окончательно расстроили ряды противника и обратили
его в бегство.
Как стало потом известно, противник в панике наткнулся на наши танки и
был совершенно разгромлен. На следующий день советские летчики не
могли даже обнаружить остатков разбитого врага.
