Глава 2. Боевое крещение

Началась необычная для нас, молодежи, боевая, фронтовая жизнь. В эти дни наши войска вели бои южнее Шепетовки, затем продвигались в направлении Староконстантинова, Проскурова (Хмельницка), Каменец-Подольска, Станислава (Ивано-Франковска) и Тарнополя. Проводилась Проскуровско-Каменец-Подольская операция по окружению и уничтожению немецко-фашистских войск в марте-апреле 1944 года.

Вот как говорилось в приказе Верховного Главнокомандующего № 79 от 5 марта 1944 года: "Войска 1-го Украинского фронта под командованием Маршала Советского Союза Жукова, заменившего генерала армии Ватутина, вследствие болезни последнего, 4 марта, перейдя в наступление, прорвали сильную оборону немцев на фронте протяжением до 180 километров и за два дня наступательных боев продвинулись вперед от 25 до 50 километров".

В своих воспоминаниях, касаясь этого периода, Г.К.Жуков пишет: "4 марта 1944 г. началось наступление войск 1-го Украинского фронта. Фронт обороны противника на участке Шумское-Любар был прорван, в образовавшуюся брешь были введены 3-я гвардейская и 4-я танковые армии. К 7 марта обе эти армии, опрокидывая сопротивление противника, вышли на линию Тарнополь-Проскуров, перерезав важную железнодорожную магистраль Львов-Одесса. Командование немецко-фашистских войск, почувствовав угрозу окружения своей проскуровско-винницко-подольской группировки, сосредоточило против 1-го Украинского фронта пятнадцать дивизий. 7 марта здесь завязалось ожесточеннейшее сражение, которого мы не видели со времен Курской дуги" [Воспоминания и размышления. М.1974, т.2, стр,234].

Наши самолеты-штурмовики к началу операции опоздали и включились в боевые действия уже в ходе операции. В свяжи с тем, . что часть самолетов 565 штурмового авиаполка из-за весенней распутицы надолго застряла на полевом аэродроме Бузова, то у нас, некоторых молодых летчиков, в том числе и у меня, взяли самолеты для старых летчиков. Как обычно в сложной обстановке в бой ищут одни старики.

Оказавшись "безлошадными", мы, естественно, не летали. Нас угнетало чувство человека, оставшегося без дела.

Через пять дней, 17 марта 1944 года, мы, "безлошадники", перебазировались с аэродрома Чижовка на аэродром Судилков, расположенный восточнее Шепетовки, на грузовой автомашине. По дороге нам пришлось наблюдать свежие следы войны, недавно прошедших сражений. В деревне недалеко от аэродрома Судилков, где разместился штаб нашего полка и мы остановились на ночлег, несколько дней тому назад был танковый бой. Мы пытались по подбитым танкам воскресить мысленно картину этого боя. Вот стоит на плотине через овраг посредине деревни немецкий тяжелый танк с огромной пробоиной в башне. В него стрелял ваш танк Т-34 из засады, из окна двора противоположной улицы. Но нашего тоже подбили. Таким образом, оказалось несколько подбитых немецких и наших танков. Вот они и застыли эти стальные глыбы, как изваяния, надолго законсервировав картину происшедшего здесь боя. Рядом с обочиной дороги, проходящей по деревне, большая воронка от взрыва авиабомбы. Она заполнена весенней талой водой, из которой торчат ноги гитлеровского солдата. Довоевался! Ну что же, сам виноват. Мы фашистов не звали на нашу землю, сами пришли. Пришли к нам, чтобы обратить нас в рабство. Вот теперь и получайте сполна за свои злодеяния!

Войска подтягивались ближе к фронту, чтобы нанести врагу новый удар. И мы, переночевав две ночи у аэродрома Судилков, 19 марта на грузовой автомашине вместе со штабным имуществом и старшим писарем Ковалевой Д.И. поехали через Шепетовку в г. Староконстантинов, освобожденный 9 марта. Вся дорога, протяженностью около 50 километров, была разбита проходившей по ней военной техникой, поэтому автомашина наша могла развивать скорость не более 15-20 километров в час. Картина была довольно серая и неприглядная. На дороге и в поле сплошная липкая и бесконечная весенняя грязь. Дорога изуродована глубокими выбоинами и ухабами. Через каждые 200-300 метров в кюветах по обе стороны дороги валялись на боку исковерканные снарядами и авиабомбами автомашины разных систем и марок и другая военная техника противника. В нескольких местах около дороги лежали в штабелях или беспорядочно разбросанные огромные медно-красные гильзы орудийных снарядов калибра порядка 150 мм.

Вот, наконец-то, и город Староконстантинов. По своей внешности он больше похож на большое село, нежели на город.

Разместили нас, летчиков, поэскадрильно в самом городе, что для фронтовых условий вполне прилично. Вторая авиаэскадрилья жила в большой комнате кирпичного дома на первом этаже. У каждого из нас была своя кровать и постель. Каждое утро, чуть свет, мы уезжали на маленьком, примерно пятнадцатиместном автобусе, на аэродром, а поздно вечером возвращались в общежитие на ночлег.

Частенько сон наш прерывался противным завыванием винтов и моторов немецких бомбардировщиков, пролетающих над нами в направлении Шепетовки, где они регулярно бомбили железнодорожный узел. Грохот от разрыва авиабомб и зарево пожаров были видны и слышны у нас за пятьдесят километров.

Командный пункт нашего полка находился на аэродроме в отдельно стоящем домике, где размещались командир полка и его заместители, оперативная часть штаба полка, которую в это время возглавлял майор Пушкарев Г.В., человек очень спокойный и энергичный. Он каждый день два-три раза диктовал всем летчикам со своей оперативной карты изменения линии фронта и место нахождения живой силы и техники противника, так называемых целей. Он же принимал подробные донесения командиров летных групп о результатах боевых вылетов и подготавливал донесения в штаб дивизии. На командном пункте или рядом с ним находилась также наземная радиостанция для связи с самолетами, находящимися в воздухе и со штабом дивизии. Кроме того всегда в готовности № I стояла стартовая медицинская машина с большими красными крестами на боках.
Летчики размещались примерно в пятидесяти метрах от командного пункта в землянке, где они в ожидании боевого задания обычно читали газеты и журналы, писали письма родным и близким, играли в шахматы и шашки или просто спали на удобно сделанных в землянке нарах. Эти деревянные настилы-нары, покрытые иногда свежим сеном или соломой, летчики в шутку называли "плацкартными" местами. Ранним утром по приезде на аэродром, летчики бежали из автобуса наперегонки в землянку, чтобы занять "плацкартное" место и "добрать", как тогда говорили наши весельчаки, минуток шестьсот. Что означало, короче говоря, выспаться. А кто не успевал занять "плацкарту", тот обречен был топить "буржуйку" - печку, сделанную из железной бочки из под керосина.

Кормили летный состав по норме номер пять четыре раза в день. Завтрак, как правило, мясо с рисом (плов), кофе или чай с маслом и хлебом; второй легкий завтрак на аэродроме булка с маслом и кофе; обед на аэродроме борщ с мясом, плов или гуляш, или котлеты с гарниром и обязательно компот из кишмиша; на ужин в столовой 100 грамм водки (тому, кто летал на боевое задание), закуска в виде капусты с растительным маслом или винегрет из овощей, мясное блюдо с гарниром и чай со сливочным маслом и хлебом. Такое обильное питание было необходимо для того, чтобы у летчиков в полете не кружилась голова от истощения. Мы всегда были благодарны Родине за то, что при всех переживаемых трудностях во время войны, она находила возможности содержать летчиков в отличной спортивной форме.

Староконстантиновский аэродром был для нас первой авиабазой, с которой начали производиться регулярные боевые вылеты нашего полка. Здесь мы собрались все вместе после длительной и тяжелой дороги на фронт. Здесь большинство молодых летчиков совершили свои первые боевые вылеты на уничтожение живой силы и техники противника, получив при этом, как правило, боевое крещение.

"Боевой вылет" на первый взгляд кажется простым и ясным понятием из терминологии военно-летного языка. На самом деле это не так. "Боевой вылет" слагается из множества сложных элементов, которые обеспечиваются на земле и в воздухе, Если в широком смысле дать определение "боевому вылету", то это конечный результат труда миллионов людей. Это труд конструкторов, рабочих авиационной, металлургической, нефтяной и других отраслей промышленности и сельского хозяйства. Самолет Ил-2 - это грозное оружие, которым летчики разили врага, практически делала вся страна.

В узком смысле "боевой вылет" - это конечный результат труда всего личного состава авиационного полка и батальона аэродромного обслуживания (БАО). В нашем полку на каждого летчика приходилось в среднем шесть человек инженерно-технических и других работников, которые подготавливали "боевой вылет" на земле и обеспечивали его в воздухе.

Вот этот далеко неполный перечень работ: заправка самолета сжатым воздухом, горючим, смазочными материалами и антифризом для охлаждения двигателя зимой, а летом водой с хромпиком; проверка мотора и всех систем самолета на земле и устранение неисправностей; загрузка самолета авиабомбами, реактивными и пушечными снарядами, пулеметными патронами; содержание в исправности и регулировка бомбосбрасывателей, направляющих РС, пушек и пулеметов; содержание в исправности и ежесуточная настройка всех самолетных и наземной радиостанций; подготовка оперативных данных по всему фронту и обеспечение своевременного нанесения их на карты летного состава; охрана материальной части и всего личного состава полка.

Непосредственно боевое задание командования, или "боевой вылет" как тактическую форму использования оружия - самолета Ил-2, выполняли, конечно, летчики. В каждом "боевом вылете" есть общие элементы. Это взлет, набор высоты, полет по заданному маршруту, то есть доставка средств поражения к цели. Поиск цели и ее поражение бомбометанием с пикирования и обстрелом реактивными снарядами, а также из пушек и пулеметов. Выполнение тактических приемов защиты себя от поражения зенитной артиллерии и истребителей противника. Уход от цели и возвращение на свой аэродром.

Но практически никогда один "боевой вылет" не бывает похожим на другой. Все "боевые вылеты" обязательно отличаются друг от друга. Разнообразие "боевых вылетов" по характеру, сложности и степени риска обуславливается непрерывно меняющейся обстановкой на фронте как на земле, так и в воздухе. Главным показателем "боевого вылета" является его эффективность при минимальных своих потерях. Высокая эффективность боевых вылетов и выполнение их без потерь или при минимальных потерях своих самолетов и экипажей достигалось постоянным совершенствованием техники пилотирования летного состава и боевого мастерства летных групп и каждого экипажа в отдельности. Большое влияние на результативность оказывала также психология боевого вылета.

Операция продолжалась. Восемь суток наши наземные войска стойко отражали контратаки противника, пытавшегося восстановить утраченное им положение. Особенно сильные бои были северо-западнее города Проскурова (ныне Хмельницкого), а также в районе населенных пунктов Войтовицы и Волочиск. Измотав и обескровив контратакующие дивизии противника, наши ударные войска в составе 1-й, 3-й и 4-й танковых армий, 21 марта сломив сопротивление врага на участке главного удара (Фридриховка, Ивановка, Скалат), начали быстро продвигаться на юг. 23 марта был освобожден город Чертков, 25 марта - город Проскуров (Хмельницкий), 26 марта - город Каменец-Подольский, 28 марта - город Коломыя и 29 марта - город Черновицы.

Таким образом, "к концу марта вражеская группировка в количестве 21 дивизии, в том числе десяти танковых, одной моторизованной и одной артиллерийской, в основном была окружена" [Г.К.Жуков. "Воспоминания и размышления", М. ,1974, т.2, стр. 235]. В уничтожении окруженной группировки принимали участие с востока 18-я и 38-я армии, с севера 1-я гвардейская армия.

Вся авиация 2-ой Воздушной армии, в том числе и наши штурмовики принимали самой активное и непосредственное участие, в обеспечении прорыва линии фронта противника и в дальнейших военных действиях по окружению и уничтожению его живой силы и техники.

По этому поводу в приказе Верховною Главнокомандующего от 24 марта 1944 года № 92 говорилось: "Войска 1-го Украинского фронта, отбив все контратаки противника на участке Тарнополь, Проскуров и измотав в этих боях контратакующие здесь танковые и пехотные дивизии немцев, на днях внезапно для врага сами перешли в наступление и прорвали его фронт.

За четыре дня наступательных боев войска 1-го Украинского фронта продвинулись вперед от 60 до 100 километров, овладели городом и оперативно важным железнодорожным узлом Чертков, городом Гусятин, городом и железнодорожным узлом Залещики на реке Днестр и освободили более 400 других населенных пунктов. Среди отличившихся войск во время осуществления этого прорыва и г боях за овладение указанными городами в приказе были названии и летчики полковники Котельникова, т.е. нашей 224-й штурмовой авиационной дивизии.

21 марта, выполняя боевой приказ по взламыванию укреплений на переднем крае линии фронта, летчики нашего 565 штурмового авиационного полка сделали по нескольку боевых вылетов в район Волочиска и Подволочиска, летая в составе полка и поэскадрильно.

Во время этих бомбово-штурмовых ударов были потери и с нашей стороны. В частности был подбит самолет, пилотируемый младшим лейтенантом А.И.Яковлевым. Вот как об этом рассказал он сам:

- Группу самолетов 1-ой авиаэскадрильи в район Подволочиска вел заместитель командира авиаэскадрильи старший лейтенант К.П.Панченко. Я был у него ведомым. При перелете линии фронта зенитная артиллерия противника поставила перед нашей группой очень сильный заградительный огонь. В результате один снаряд попал в мотор моего самолета и через несколько секунд остановился воздушный винт. Пока я разворачивал самолет на 180 градусов, то есть носом на свою территорию, высота была уже всего лишь 150 метров. Обстановка критическая: слева овраг с лесом, справа небольшой город, впереди сопка (гора), а самолет с полной бомбовой загрузкой. Бросать бомбы было нельзя, потому что ударил бы по своим войскам. Решил садиться прямо перед собой на "живот" (с убранными шасси) с бомбами.

В самый последний момент увидев небольшую поляну, я стал гасить скорость самолета винтом, чтобы сесть на эту поляну и не врезаться в сопку. Мне это удалось и, к счастью, бомбы не взорвались, но при первом же соприкосновении винта с землей я сильно ударился переносицей о приборную доску, в результате чего потерял сознание и получил травму. Через некоторое время я пришел в сознание. Лежу на распущенном парашюте воздушного стрелка Берегового, голова и глаз забинтованы.

Организовав вечером через сельраду охрану самолета, мы с Береговым выехали на подводе в г.Подволочиск, где заночевали. Утром на самолете По-2 нас доставили на свой аэродром в Староконстантинов. Это был мой тринадцатый боевой вылет, за который летчики авиаэскадрильи прозвали мена "везучим" - закончил свой рассказ Яковлев.

В последующие дни операции мы летали на боевые задания в зависимости от погодных условий группами по 8,6,4 самолета, а иногда даже парами.

А погода нас не баловала. Вскоре после нашего приезда в Староконстантинов сильно похолодало. Как-то ночью прошла сильная метель, выпало много снега. Наш маломощный автобус, на котором мы ездили на аэродром, частенько застревал в снежных сугробах и вам приходилось его вытаскивать на руках, чтобы ехать дальше.

Чрезвычайно тяжелые условия создались для работы технического и летного состава по обслуживанию материальной части и полетов, особенно взлета с аэродрома. Дело в том, что протекающая через Староконетантинов небольшая речушка Случ сильно разливается и образует вокруг много болот. Даже аэродром, на котором мы базировались, весной превращается в сплошное болото.

В результате похолодания после сильной оттепели на воде, затопившей значительную часть летного поля нашего аэродрома, образовалась корка льда толщиной до полутора сантиметров. И вот с такого аэродрома мы летали на боевые задания.

Помню самолеты Ил-2 с полной бомбовой нагрузкой делают взлетный разбег прямо по воде, покрытой слоем льда. Брызги воды от самолета лежат, как от глиссера, во все стороны, забрызгивая смотровые стекла кабины, куски льда со звоном ударяются о центроплан, фюзеляж и хвостовое оперение самолета, делая глубокие царапины, а то и пробоины. А что поделаешь? Лучшего аэродрома тогда не было, а помогать нашим наземным войскам было крайне необходимо. Вот и детали с большим риском для самолетов и жизни экипажей.

Технический состав нашего штурмового авиационного полка, не щадя своих сил и своего здоровья, по ночам в сырости, в холод и непогоду латали снарядные, осколочные, пулевые и ледяные пробоины на крыльях, фюзеляже и хвостовом оперении аэропланов, готовили самолеты, чтобы они завтра опять могли лететь на боевое задание и разить врага.

В решении этой задачи главными движущими силами были безграничная любовь к Родине, ненависть к заклятому врагу, рождавшие крепкую сознательную дисциплину, высокую организованность и взаимовыручку. Авиационный полк это единый боевой коллектив, успех которого обеспечивается каждым однополчанином, а успех каждого однополчанина обеспечивается всем коллективом полка. Один летчик сам по себе, каким бы он умным и смелым не был, не сможет выполнить, даже самого простого задания.

И вот в эти дни и ночи, когда проводилась Проскуровско-Каменец-Подольская операция, на Староконстантиновском аэродроме в тяжелых условиях кипела дружная, слаженная работа всего инженерно-технического состава полка. Спокойно, без суеты и нервозности трудились на стоянках самолетов инженеры, техники, механики, мотористы, оружейники, радисты, прибористы и другие авиационные специалисты.

Авиамеханики В.В.Болибок, С.Ф.Зверев, М.П.Илюшкин, В.И.Казначеев, Н.И.Могилевский, И.А.Новиков, Е.Ф.Садов, М.В.Смирнов и другие вместе со своими помощниками-мотористами выполняли очень большую техническую и, я бы сказал, физическую работу. Они таскали на себе баллоны со сжатым воздухом, заправляли баки самолетов бензином, авиационным маслом, антифризом или водой. Опробовали и подогревали моторы на малых и больших оборотах. Проводили техническое обслуживание различных агрегатов мотора и самолета по утвержденному графину наработки или выработки ресурса часов со строгой отметкой выполненной работы в формуляре.

Многие авиатехники были многопрофильными специалистами, могущими выполнять почти все работы на самолете Ил-2. К таким специалистам относился, в первую очередь, ветеран 565 штурмового авиационного полка старшина Владимир Николаевич Казначеев, обслуживающий самолеты звена управления полка. Недаром про Казначеева говорили словами народной пословицы, что он "швец, жнец и на дуде игрец". Его веселый звонкий голос часто звучавший на стоянке самолетов, подбадривал молодежь и ускорял темп работы всего коллектива.

Будучи хорошими и многопрофильными специалистами, авиационные механики помогали механикам по авиавооружению Аронову, Ш.И.Эдельману, Юрченко и другим, мастерам по авиавооружению Богатскому, М.П.Дуракову, Н.А.Звереву, И.М.Старжинскому, Цедыпову и другим подвешивать на каждый самолет по 400-600 килограммов авиабомб разных калибров, по 4-8 реактивных снарядов, заряжать автоматические пушки и пулеметы и укладывать для них в зарядные ящики необходимые комплекты снарядов и патронов. Механик по радио П.П.Альбоха, механики спецслужб Гвоздев, Зигавгиров, В.Павлов и другие проверяли работу всех приборов и электрооборудования, настраивали передатчики и приемки на заданную волну.

Руководили всей этой огромной работой авиационные инженеры полка инженер-майор С.Т.Маслов, инженер-капитан П.Д.Макогон, начальник связи полка майор П.М.Лифанов. В авиационных эскадрильях руководство техническим составом осуществляли старшие техники-лейтенанты В.И.Горский, П.Ф.Моисейчиков, А.А.Поляниченко, Л.В.Шевляков; заместители старших техников авиааскадрильи по вооружению - Голованов, Инюшин, И.В.Свистунов; по электроспецоборудованию - Шероватов, Щербаков; инженеры по электроспецоборудованию Н.А.Буков и Т.П.Козлянинов.

На техников авиационных звеньев ложилась наиболее трудная работа. Они руководили техническим составом авиазвена и чаете лично, засучив рукава, выполняли самую сложную техническую работу по ремонту и регулировки авиадвигателя и различных систем самолета. Техники-лейтенанты Аветисов, Дейхин, К.Е.Коноваленко, Д.П.Напольнов, Нечволода, Ф.Г.Прищепа, Н.М.Рыков, Т.Л.Стукалюк, Тесленко, А.И.Шеянов, М.Шостак и старший техник полка по радио В.Н.Платонов очень много сделали для технического обеспечения боевых вылетов и совершенно справедливо неоднократно награждались орденами и медалями.

Авиационные инженеры, техники, механики 565 ШАП.
Слева направо: сидят в первом ряду: старший техник лейтенант Макогон, инженер-капитан Маслов, майор Треус. Во втором ряду второй слева - механик самолета старшина Казначеев, четвертый - инженер по вооружению старший техник лейтенант Свистунов.

Среди технического персонала у нас в полку работала группа женщин, которым было, конечно, особенно тяжело выполнять свой воинский долг по подготовке самолетов на полевых аэродромах, где санитарно-бытовые условия были жесткими, рассчитанными, в основном, на воинов - мужчин. Но эти милые молодые девушки отлично справлялись со своими обязанностями и никогда мы не слышали от них ропота или жалоб на свою тяжелую фронтовую жизнь. Среди них мастер по вооружению младший сержант А.М.Иванюк, стрелки авиавооружения младший сержант М.А.Андреева, В.И.Устенко, М.С.Хомутцова, А.Т.Аксенова, ефрейтор З.С.Дукреева, писарь старший сержант Ковалева Д.И. и другие.

Весь инженерно-технический состав обеспечивал успех каждого боевого вылета, каждого боевого задания. И сегодня, спустя много лет после этих дней ради справедливости следует здесь отметить, что наша материальная часть, наши самолеты работали хорошо, безотказно. У нас почти не было случаев возврата и невыполнения боевых заданий по вине плохой подготовки самолетов со стороны инженерно-технического состава полка, и без всякого сомнения можно сказать, что хорошо организованная работа этого большого коллектива наземных тружеников обеспечивала успехи наших летчиков в воздухе, на поле боя.

Кроме технической службы, образно говоря, на летчиков работали штабники-оперативники. Они готовили оперативную обстановку на фронте, обеспечивали летчиков полетными картами, уточняли линию фронта, цели, метеорологи обеспечивали нас прогнозом погоды. Работники батальона аэродромного обслуживания (БАО) заботились о полном обеспечении летчиков и всего личного состава полка боеприпасами, горюче-смазочными материалами, питанием, жильем, одеждой и т.д.

Боевой дух среди летчиков и всего личного состава нашего полка все время поддерживался командно-политическими работниками и партийной организацией полка. Несмотря на фронтовые условия, партийно-политическая работа шла полным ходом. Политинформации и собрания проводились регулярно применительно к фронтовым условиям на командном пункте, в землянке, в сарае, а то и просто на открытом воздухе. Перед нами часто выступали замкомандира полка по политчасти подполковник В.И.Рысаков, секретарь парторганизации, парторг полка майор М.Д.Кукельштейн и другие товарищи. Часто у нас бывали в полку начальники политотдела 224 штурмовой авиадивизии подполковник Лукин и другие политработники.

Мы своевременно знали за каждый день положение на фронтах Великой Отечественной войны, важнейшие события в тылу. Командир полка подполковник В.И.Сериков и его заместители регулярно проводили разборы полетов на разведку и штурмовку живой силы и техники врага.

Командира полка Серикова мы, летчики, особенно любили за его трезвый ум, выдержку, справедливую требовательность и летное мастерство. Между собой мы его ласково называли Батей. Бывало, в плохую погоду, сидим мы, летчики на командном пункте кто где и кто на чем и, разинув рты, слушаем Батю, его спокойный задушевный рассказ о том, как он был летчиком-истребителем, какие были у него и у других летчиков старшего поколения наиболее интересные истории. Как они попадали в сложные летные ситуации и как выходили из этих трудных положений.

Боевая работа полка шла полным ходом. Практически это выглядело примерно так: вбегает в землянку дежурный по КП и объявляет:

- Летчиков третьей эскадрильи (или летчиков второй эскадрильи, или летчиков первой эскадрильи, а то и всех сразу) вызывает командир полка.

Летчики слезают с "плацкартных" мест, оставляют партии в шашки и шахматы недоигранными, письма родным и близким недописанными, бросают газеты и журналы, замолкает на полуслове анекдотист и веселый смех вокруг него... Все быстро приводят себя в порядок и вместе бегут на КП.

- Товарищ подполковник, летчики третьей эскадрильи по вашему приказанию явились, - докладывает командир эскадрильи майор Петров, поправляя при этом свои красивые черные гусарские усы.

Командир полка подполковник Сериков, обращаясь ко всем, говорит:

- Товарищи, подучено из штаба дивизии боевое задание. Командир дивизии полковник Котельников приказал нанести бомбоштурмовый удар по живой силе и технике противника в районе города Проскурова группами по 6-8 самолетов. В первой группе пойдут летчики третьей эскадрильи. Ведущим назначается майор Петров, его заместителем старший лейтенант Варников. В группу включаются летчики Михайлов, Ельтищев, Костин, Бородин, Бобров и Санин. Вылет через 30 минут по зеленой ракете. Приступайте к подготовке.

После этого летчики уходят в другую комнату и на столе, разложив свои планшеты с картами, уточняют еще раз линию фронта, наносят цель на подробную карту и прочерчивают маршрут полета, рассчитывают с учетом метеорологических условий навигационные данные: компасный курс и время полета туда и обратно, наносят все эти данные уже на другой полетной карте.

Но вот все сделано. Команда:
- По самолетам!
И летчики бегут к своим самолетам, если стоянка находится на расстоянии от КП от 500 до 1000 метров, а если дальше, то летчиков обычно подвозили на автобусе или на полуторке. У самолета летчика встречает весь боевой расчет и авиамеханик - хозяин самолета, который докладывает:

- Товарищ командир, самолет номер 25 к выполнению боевого задания готов. Мотор и все системы работают нормально. Бомбы фугасно-осколочные, загрузка 500 килограмм. Взрыватели мгновенного действия. РС подвешены 8 штук, пушки и пулеметы в исправности, боекомплект полный.

Сделав короткий внешний осмотр самолета летчик и воздушный стрелок одевают парашюты и садятся в кабины самолета: летчик - в переднюю, стрелок - в заднюю. Осмотр приборов и проверка действия рычагов и рулей управления окончен.

Инженер-майор Маслов или дежурный инженер полка условным званом, обычно флажком, дает команду запускать моторы. Следует едва за другой, а то и несколько сразу, команды летчиков:

- От винта!
- Есть от винта! - Отвечает авиамеханик, обычно стоящий примерно в пятнадцати метрах впереди и несколько сбоку от мотора самолета, чтобы видеть лицо летчика.
Летчик пробует мотор сначала на малых оборотах, затем выводит его на номинальную мощность. Убедившись, что показания приборов в пределах нормы, дает команду условным знаком, разводя руки в стороны:

- Убрать колодки!

Младшие авиаспециалисты вытаскивают из-под колес шасси тормозные колодки и самолеты в порядке своей очередности выруливают на старт, попарно занимая каждый свое место для взлета.

С КП взвилась зеленая ракета - условный знак для взлета. Идущий, за ним и все остальные летчики, прожигают свечи на максимальных оборотах мотора, удерживая самолеты на месте с помощью тормозов. После этой процедуры взлетает вся группа самолет за самолетом с интервалом 15-20 секунд. Через 4-5 минут вся группа собралась на кругу, построилась в боевой походный порядок - четверками в пеленге - и растаяла в голубом или мутном небе.

Оставшиеся на земле авиационно-технические специалисты, провожавшие свои самолеты, еще долго стоят на опустевших стоянках и смотрят в ту сторону неба, куда улетели их самолеты. А потом они собираются вместе и начинают рассказывать друг другу о чем-то, чтобы скрыть в себе тревожное чувство за судьбу каждый своего экипажа и самолета.

Через час-полтора их показное терпение лопается и они снова с тревогой до боли в глазах всматриваются в ту сторону неба, откуда должны появиться их самолеты. Хорошо, если возвращается группа в полном составе. Все радуются и наперебой хвалят своих летчиков, хвалят, каким красивым плотным строем летит группа, как на параде. А если кого-нибудь нет? Вот тогда начинаются догадки и переживания... Всех мучает вопрос: "Чей же самолет не возвратился?"

Мои первые боевые вылеты проходили, можно сказать, в сложной метеорологической обстановке, начиная с 26 марта мой командир авиазвена лейтенант И.Т.Ромашов водил меня в паре на целю, расположенные южнее и юго-западнее города Проскурова (Хмельницкого).

Враг, почувствовав над собой нависающую угрозу окружения, начал метаться по дорогам ища щелку, чтобы пробиться на запад.

Поэтому на шоссейных и даже на проселочных дорогах появилось много незамаскированных танков, автомашин, орудий и другой техники.

Облачность была низкая, поэтому штурмовики в эти дни действовали, как свободные охотники. Мы эту задачу выполняли, как я уже сказал, в паре с моим командиром звена. Несмотря на слабую горизонтальную видимость, Ромашов мастерски водил меня вдоль дорог по территории противника. То прячась в низко висевших облаках, то выныривая из них, он часто находил вражескую технику в движении и атаковал ее с пикирования то реактивным снарядом (РС), то очередью из пушек и пулеметов, то бросал бомбу. Я завидовал его хладнокровию и снайперской меткости, так много он поджег автомашин, повозок, орудий и другой техники, а у меня это или совсем не получалось или получалось плохо. Я держался, как и полагалось, сзади и несколько вправо, от своего ведущего.

Вот Ромашов пикирует на танк, огненные трассы 37-ми миллиметровых бронебойных снарядов пошли чуть с недолетом. Он подправил немножко самолет и от следующей очереди снарядов танк черно задымил. Я пикирую за Ромашовым с интервалом в несколько секунд, стреляю в рядом идущую автомашину и не могу в нее попасть. Какая ужасная досада.

27 марта мы с Ромашовым летали в паре на разведку войск противника в районе шоссейной дороги Ярмолинцы-Городок, 30-40 километров юго-западнее Проскурова. Несмотря на низкую облачность и плохую горизонтальную видимость, я крепко держался за "хвост" своего ведущего и не потерял его, но бомбежкой и стрельбой опять был не доволен.

Начиная с 28 марта погода улучшалась и создалась благоприятная обстановка для массированного применения авиации в районе Дунаевцев.

Дудаевцы - это узел четырех шоссейных дорог, небольшой городок, находящийся в 60 километрах к югу от Проскурова и в 30 километрах к северу от Каменец-Подольска. К этому времени Дунаевцы оказались центром окруженной территории противника в радиусе около 20-25 километров.

Сюда враг, как затравленный зверь, стянул все свои силы и, как бы затаясь, думал в какую сторону совершить свой предсмертный прыжок, чтобы вырваться из окружения.

Но не дремало и наше командование. По данным воздушной разведки в район Дунаевцев на уничтожение живой силы и техники врага были направлены основные силы авиации 2-ой воздушной армии, в том числе и наша 224 штурмовая авиационная дивизия.

Налеты на гитлеровцев совершались группами по 8-12 самолетов. Участниками этого важного дела были и мы - летчики 565 шап. Я летал в район Дунаевцев дважды. Вот как запомнился мне один из боевых вылетов.

Вылетели мы в составе 12 самолетов 29 марта. Погода была хорошая, на небе ни облачка. Недавно выпавшая снежная пороша, искрится на солнце всеми цветами радуги. Точно в назначенное время наша группа подлетает к Дунаевцам.

Мои взоры обращены вниз, на дороги. Это было грандиозное зрелище, когда я впервые увидел такое огромное скопление войск противника. Если на шоссе Ярмолинцы-Городок, мы с Ромашовым гонялись за отдельными автомашинами в движении, едущими с интервалом 30-50 метров друг от друга, то здесь, автомашины, орудия, танки, повозки и другая военная техника, не двигаясь, стояла впритык в три-четыре ряда на шоссейной дороге и вдоль нее под прикрытием мощной зенитной артиллерии.

Все видно хорошо, хотя мы подлетаем на высоте 1100 метров. Виден и самолет Ил-2, лежащий на "животе", примерно в километре от северной развилки шоссейных дорог. Говорят это самолет, на котором летел на боевое задание накануне и был сбит огнем зенитной артиллерии командир 571 штурмового авиационного полка подполковник Макаров.

Зенитки противника неистовствуют. Все небо вокруг нас в разрывах снарядов, дымовые "шапки" которых затмили даже яркое солнце. Волнение достигает максимального предела. "Молотом" стучит кровь в висках. Мысль одна: только бы выдержать этот кошмар, удержаться в боевом строю группы.

Но вот заканчиваются тревожные и томительные секунды вашего беспомощного висячего положения и группа стальных "птиц" во главе с ведущим капитаном Дахновским пошла, пикируя, в атаку. Языки пламени у крыльев самолетов от пуска реактивных снарядов, от стрельбы из крупнокалиберных пушек, скорострельных пулеметов и, наконец, летят вниз агитлистовки, чтобы немцы сдавались в плен, фугасные и осколочные авиабомбы. Техника врага на дороге закрывается густым дымом и пылью от разрывов точно попавших в цель наших бомб и снарядов.

Все горит... Фашисты в грязных ядовито-зеленых шинелях, хорошо заметных на белом фоне снежной пороши, во время налета советских штурмовиков старались отбежать дальше от шоссе, на которой стояла их техника, и падали на землю вниз животами. Но и там их настигали осколки наших авиабомб, снарядов и пули скорострельных пулеметов. Враг получил очередную порцию заслуженного им возмездия.

Выполнив боевое задание, мы благополучно, без потерь возвратились на свой аэродром. Вся наша 224 штурмовая авиадивизия в эти дни усиленно действовала в районе Дунаевцев, уничтожая окруженного врага. Летчики ее полков делали по два-три боевых вылета в день.

Хоть и усиленно агитировали мы гитлеровцев сдаваться в плев, сбрасывая на них вместе с авиабомбами большое количество листовок на немецком языке, но они не сдавались, продолжали сопротивляться и искать выхода из окружения.

Мои третий и четвертый боевые вылеты были лучше по результатам, чем первый и второй. Однако, я все равно был не удовлетворен, более того, недоволен собой. Я не мог понять, что происходит со мной и мучительно искал причину этого непонятного состояния.

- Так в чем же дело? - Опрашивал я себя, анализируя свои первые боевые вылеты. На полигонах и в летном училище, и в Добрынихе я бомбил и стрелял метко, почти всегда попадал в учебную "цель". За выполнение упражнений по применению боевой техники получал хорошие и отличные оценки, а здесь, на фронте, все мимо, да мимо. Как будто подменили меня. И командир-воспитатель мой И.Т.Ромашов безграничной храбрости и большой душевной теплоты человек, в совершенстве владеющий самолетом Ил-2 и его использованием на поле боя, является хорошим примером для меня. Мне просто сильно повезло, что в первые бои меня потел такой хороший специалист и замечательный человек.

Ромашов, конечно, видел мои промахи и огорчения по этому поводу и тепло по братски успокаивал и вдохновлял: - Ты, Романов, не огорчайся. У меня на первых порах тоже коряво получалось. На поле боя главное спокойствие и выдержка. Тренируй силу воли, а все остальное придет само собой.

И Ромашов был прав. Тяжелее всего во время первых боевых вылетов было подавить в себе чувство страха. Мне, например, казалось, что каждый снаряд, выпущенный из зениток противника, летит именно в меня и должен попасть именно под мое сидение. Поэтому я первое время над полем боя чувствовал себя неловко, делал излишние нервные движения и весь обливался холодным потом. Итак повторялось в каждом новом боевом вылете. Я ждал попадания снарядов, а они пролетали, на мое счастье, мимо моего самолета.

Я уже видел в районе Проскурова и Дунаевцев как горят от наших бомб и снарядов немецкие танки, автомашины, падают фашисты. А я все еще цел. И вот выполняя свой пятый боевой вылет, я получил, по выражению командира 2-й авиаэскадрильи капитана Дахновского первое боевое "крещение".

А было это так: приехав ранним утром 30 марта на аэродром, я занял "плацкартное" место в землянке и крепко заснул. Мне снился страшный сон. На меня напала большая черная собака. Я от нее яростно отбивался, но ей все же удалось порвать на мне военные брюки галифе в ленточки. Когда я собрался кричать о помощи, в этот момент проснулся от команды дежурного по командному пункту:

- Летчиков второй авиаэскадрильи вызывает командир полка!

Подполковник Сериков, как обычно, коротко объявил вам боевой приказ:

-Танковые части противника, стремясь выйти из окружения, ведут наступление на позиции наших наземных войск северо-восточнее города Каменец-Подольска. Командир дивизии полковник Котельников приказал нанести по этим танкам бомбоштурмовой удар. Первую группу в шесть самолетов поведет лейтенант Мокин составе летчиков: Огурцова, Ромашова, Курганова, Романова и Гутова.

Мы быстро подготовились, собрались, по самолетам и на взлет. Условия взлета были очень тяжелыми. Я планировался ведущим последней пары, но мой ведомый младший лейтенант Федя Гутов не взлетел с аэродрома, так как на летаем поле было много воды и грязи, которая забрызгала его самолету стекла, и я оказался замыкающим группы.

"Топаем" по курсу впятером... Примерно через 25 минут впереди под нами заблестела на солнце извилистая гладь реки Днестр. Под нами большой город со старой крепостью. Едва я успел сообразить, что это Каменец-Подольск, как перед нашей группой зенитные артбатареи противника поставили очень плотный заградительный огонь. Разрывов снарядов было так много, что, казалось, нам не пройти, всех перебьют...

Но ведущего Володю Мокина это нисколько не испугало. Он решительно с левого разворота идет на цель, а за ним все мы - его ведомые. Хотя очень сильно стреляли немецкие зенитки, но пока было все благополучно. Видим по черному полю ползут бронированные коробки - немецкие танки в боевом порядке и на ходу стреляют по нашим войскам. Мы пикируем на них с высоты, ведя прицельный огонь реактивных снарядов РС и из пушек. Вот загорелся один, второй и третий танк. Очевидно от сброшенных на них с впереди летящих самолетов многочисленных противотанковых авиабомб (ПТАБ). Я тоже успел добавить "масла в огонь". Но в момент вывода самолета из пикирования я увидел, что огненные стрелы - трассирующие снаряды - летят не только снизу, с земли, но и сзади, параллельно продольной оси самолета. В тот же момент мой стрелок Карп Краснопеев доложил по самолетному переговорному устройству (СПУ), что нас сзади атакует истребитель Мессершмит-109. Раздалась длинная очередь крупнокалиберного пулемета стрелка, Ме-109 задымил и пошел вниз, к земле. И в тот же момент мой самолет начало сильно трясти -снарядом отбило кусок лопасти винта, зияли дыры в центроплане. Лента с остатками снарядов повисла на плоскости, один пулемет совершенно "голый", таи как сорвало часть обшивки крыла, один снаряд попал в киль самолета, причинив ему повреждение, были перебиты резина обеих колес и система, обеспечивающая автоматический выпуск шасси перед посадкой. Конечно, во всех этих повреждениях я разобрался не сразу.

А в данный момент над полем боя надо было быстро реагировать и принимать правильное решение. Самолет мой, сильно поврежденный, резко потерял маневренность и другие летные качества, поэтому я сразу отстал от своей группы. Обратный полет на свой аэродром в течение примерно шести минут должен был проходить над территорией окруженного противника, т.е. при вероятном обстреле зенитной артиллерией и возможности повторного нападения истребителей противника. Высота облачности 500-600 метров с небольшими разрывами.

В этом случае мне пригодились знания, которые я получил в военном училище, и советы летчиков-ветеранов о том, что на фронте часто выручают облака. Над полем боя после атаки цели беру ручку управления на себя, набираю высоту. И вот через 1-2 минуты мой самолет попадает в густую вуаль облаков - мое спасение. Лечу на северо-восток с курсом примерно 15°. Вижу через разрывы облаков, что кончились пожары, значит нахожусь на своей территории. Через 12 минут вижу под собой большой город. Убедившись, что это Проскуров, беру курс на Староконстантинов и, примерно, через 10-12 минут я был уже над своим аэродромом.

Самолет был сильно поврежден и плохо слушался рулей управления. Напрягая последние силы, выпускаю шасси (ноги самолета) аварийной лебедкой. Захожу на посадку. Выравниваю. Самолет коснулся земли гранями реборд, на которые одевается резина, и взмыл, второй раз коснулся земли жестче и опять "скозлил", на третий раз опустился и, пропахав глубоко мокрую землю несколько метров, резко остановился. Во избежание случайного пожара мотор мною был уже выключен на выравнивании, т.е. при подходе к земле. Бегут к самолету все летчики и техники полка. Подходит капитан Дахновский, обнимает и говорит: "А тебя уже похоронили. Летчики доложили, что тебя над целью сбил истребитель противника. Ну, молодец, что прилетел. Как они тебя отделали! Теперь ты долго будешь жить. Ты получил настоящее боевое крещение". Авиамеханик насчитал 8 снарядных пробоин.

В этом боевом вылете в район Каменец-Подольска также сильно пострадал самолет младшего лейтенанта Н.И.Огурцова, который был ведомым Мокина. Вот как запомнился ему этот бой:

- Вот где была свалка! Здорово мы тогда врезали фашистам, но и нам досталось. Кругом беспорядочно снуют "мессера", "яки", штурмовики. На земле все горит. Идет танковый бой. Вижу "мессер" заходит в хвост Мокину. Его воздушный стрелок Валя Щегорцова шпарит вовсю из пулемета... Я вывожу из разворота и даю очередь из всех видов оружия. "Мессера" отвалили.

Говорю своему стрелку Канунникову: "Смотри в оба, сейчас нас будут убивать!" Ввожу в крутой разворот, чтобы догнать Мокина. Вместе атакуем еще раз танки и пехоту противника. На выходе из пикирования слышу резкий удар, приборный доски не видно, страшная вибрация - самолет вот-вот развалится.

Но самолет не разрушался. Стрелок передает, что правая сторона стабилизатора отбита полностью вместе с рулем глубины. Разворачиваюсь и догоняю ведущего, пристраиваюсь к Мокину и летим домой. При заходе на посадку правое шасси не выпустилось, разбито вдребезги. Сажусь на одну ногу. По мере гашения скорости самолет начало разворачивать вправо, в борозду, где он встал на "нос". Тут же выяснилась причина вибрации - одна лопасть винта была отбита до самого основания. Все собравшиеся удивляются прочности и выносливости самолета. Высказывают хвалу конструктору и рабочему классу, создавшим такой живучий аэроплан.

Н.И.Огурцов

Вот так мы молодые летчики, вступали в войну и в ее огне закаляли свои крылья. После этого еще несколько вылетов меня одолевал страх, а потом постепенно привык к возможной смерти и перестал делать излишние нервные движения.

Понятие храбрости, мужества и героизма только на первый взгляд кажется простым и понятным, когда о нем читаешь в книге или слушаешь рассказчика. На самом деле, когда люди сами непосредственно попадают в боевую ситуацию и им предстоит выполнить присягу - великий долг перед Родиной, то это чувство бывает очень сложным. Нет абсолютно бесстрашных людей. Все люди переживают и волнуются, когда решается их судьба.

Оно и понятно, ведь даже на трибуне во время доклада или вступления прошибает пот оратора от волнения, если оратор ответственный человек, а там на фронте, над полем боя, решался важнейший вопрос жизни или смерти. Кому жить, а кому умереть -тебе или врагу. Ответственность колоссальная! В эти минуты напряжение достигает предела физических и моральных возможностей человеческого организма.

Я об этом рассказываю подробно потому, чтобы люди помнили, что война - это не прогулка по бульвару города или аллеям тенистого парка, не романтика, а тяжелейшее из всех испытаний моральных и физических сил человека, разрушающих его нервную систему, его здоровье, не говоря уже о безвозвратных потерях.

С 28 марта по 2 апреля происходили ожесточенные бои не на жизнь, а на смерть за город Каменец-Подольский, Оринин, Жердье и другие населенные пункты, через которые проходило единственное шоссе с булыжным покрытием, которым хотели воспользоваться немцы для прорыва на запад и вывод своей техники из окружения. Но несмотря на многократное превосходство противника в живой силе и технике, овладеть этими населенными пунктами гитлеровцам не удалось. 4 танковая армия удерживала их в своих руках до конца.

Гвардейцы совместно с ополченцами Каменец-Подольска отразили 16 неприятельских атак, наступавших несколько танковых и пехотных дивизий врага, проявив при этом чудеса героизма. Пять дней длилось кровопролитное сражение за Оринин и Жердье. Трижды врывались фашисты в местечко Оринин, каждый раз дела доходило до рукопашной охватки, в которой принимали участие офицеры штаба армии, политотдела, всех служб и родов войск и неприятель, оставляя трупы своих солдат и офицеров, откатывался назад [Д.Д.Лелюшенко "Москва-Сталинград-Верлин-Прага. Записки командарма". Издательство "Наука", М.1973. Стр.239,240].

Не прорвавшись через город Каменец-Подольский, гитлеровцы основными силами ударили из района Дунаевцы-Валин в обход Жердье с севера на Борщув, а отсюда с 4 апреля в сильно ослабленном состоянии пробивались через заградительные части Красной Армии в район Бучач-Подрайцы, откуда им на помощь шли 2 танковых и 3 пехотных дивизии.

Авиаторы, в том числе и наш штурмовой авиационный полк, в эти дни первой декады апреля помогали наземным войскам громить прорывающиеся из окружения до основания потрепанные остатки 1-ой танковой армии врага. Наносились также бомбоштурмовые удары и по СС-овским войскам, идущим из Подгайцев в район Бучача на помощь выходящим из окружения фашистам.

В первой декаде апреля создалась ситуация, когда трудно было отыскивать цели. Все перемешалось... Где противник? Где наши войска? С воздуха летчики различали только по условным сигналам, обычно цвету выпускаемых ракет в сторону противника или дыма шашки. Иногда спускались до бреющего полета, чтобы убедиться по форме одежды, что это фашисты, а потом уже штурмовали их.

В этих тяжелых условиях летчики нашего 565 шал не имели ни одного случая удара по своим войскам. И заслуга в этом главным образом, принадлежала нашим командирам - ведущим групп. В большинстве случаев в этот период ведущими групп были С.И.Петров, А.А.Варников, А.А.Дахновский, В.Я.Мокин, Н.Ф.Денежкин, Н.В.Демидов, К.П.Панченко и другие.
Заместитель командира, штурман нашей 2-ой авиаэскадрильи старший лейтенант В.Я.Мокин на занятиях летного состава разъясняя роль ведущего в штурмовой авиации, обычно эмоционально говорил так:

- Ведущий - это главная фигура штурмовой авиации и роль его, особенно на фронте, трудно переоценить. Ведущий - это командир всей группы самолетов, находящихся в воздухе, в полете. На фронте он отвечает за точное и четкое выполнение боевого задания, которое поставлено командованием перед всей данной группой самолетов-штурмовиков.

Ведущий отвечает за подготовку всей группы летчиков к полету. Вместе с ними готовит полетные карты, прокладывает и изучает маршрут до цели и обратно. Он целиком и полностью отвечает за ориентировку при полете группы по маршруту и поиск цели, по которой приказано точно в назначенное время нанести бомбордировочно-штурмовой удар, чтобы как можно эффективнее использовать авиабомбы, реактивные снаряды и другие огневые средства самолетов для поражения цели - живой силы и техники врага, при этом не допустить удара по своим войскам.

Ведущий отвечает за радиосвязь в воздухе, за четкое построение самолетов при следовании их по маршруту туда и обратно, за боевой порядок при "работе" над полем боя, за организацию круговой обороны всей группы самолетов-штурмовиков при нападении истребителей противника. Он выполняет групповой противозенитный маневр при подходе к цели, чтобы не допустить или уменьшить потери экипажей и самолетов группы от зенитной артиллерии врага.

И мы, летчики, видели и чувствовали на практике правоту слов нашего молодого, но опытного учителя Владимира Яковлевича Мокина. Выполнение функций ведущего в полете, особенно в бою, обеспечивалось железной воинской дисциплиной всех летчиков группы и незыблемым правилом: "Делай как я!" Что означало для всех ведомых летчиков беспрекословное повторение всех эволюции самолета в воздухе, которые делает ведущий. В группе, кроме ведущего, обычно был и заместитель, который в случае выхода из строя по какой-либо причине ведущего, обязан был занять его место и командовать всей группой самолетов. Ведущими групп в 6-12 самолетов, летящих на выполнение боевого задания, как правило, назначались командиры авиационных эскадрилий или их заместители. Во главе группы, в которую входило больше 10-12 самолетов, назначали одного из заместителей командира полка. Весь состав авиаполка водил в бой сам командир полка.

Командование и партийная организация 565 штурмового авиаполка вырастили за годы войны большое количество хороших командиров-ведущих, умело и храбро дравшихся с врагом. Следует отметить, что командно-летные кадры нашего авиационного полка за всю войну не допустили ни одного случая удара по своим войскам, в то время как в некоторых других авиационных полках такие случаи, к большому сожалению, хотя и очень редко, но были. Много командиров-летчиков нашего полка погибло при выполнении боевых заданий, некоторые были назначены с повышением на командные должности в 224 штурмовую авиадивизию или 571 и 996 штурмовые авиационные полки, входившие в состав нашей дивизии. Так, например, в Староконстантинове у нас взяли с повышением двоих лучших командиров. Майор М.И.Безух был назначен командиром 571 штурмового авиационного полка вместо подполковника Макарова, сбитого над Дунаевцами. Инженер-майор С.Т.Маслов был переведен в инженерную службу 224 штурмовой авиадивизии.

Благодаря правильно и хорошо организованной учебно-воспитательной работе почти все рядовые летчики нашего полка к концу войны прекрасно ориентировались в полете и многие из них могли в любое время стать ведущими.

Но вместе с этими успехами у нас были отдельные недостатки и неудачи, связанные с потерей ориентировки. Так, 9 апреля 1944 года группа, состоящая из 19 самолетов штурмовиков Ил-2, пилотируемых летчиками всех трех авиационных эскадрилий во главе с ведущим-лидером заместителем командира полка капитаном Морозовым плохо выполнила боевое задание. Группе была поставлена задача нанести бомбордировочно-штурмовой удар по танкам, артиллерии и живой силе противника, находившемся в окружением нашими войсками городе Тарнополе.

Примерно в середине дня поднялись все 19 самолетов с аэродрома Староконстантинов с полной бомбовой нагрузкой и вооружением благополучно построились и взяли курс на запад. Пролетев около 20 минут, мы увидели с высоты 1100 метров два города: один на горизонте впереди слева, другой - ближе к нам и чуть правее нас. Это были города слева Тарнополь, а справа, намного меньше первого, Збараж. Вот в этот момент и началось то непонятное и невероятное, что чуть не привело к срыву боевого задания. Ведущий капитан Морозов стал почему-то сбавлять скорость своего самолета. В результате этого летящие сзади самолеты, чтобы не столкнуться с летящими впереди, стали выстраиваться в общий правый пеленг. Скорость продолжала уменьшаться. Мельком взглянув на прибор, я увидел, что стрелка подходит к цифре 240 км/час, т.е. критической скорости, на которой самолет Ил-2 мог держаться в горизонтальном полете. Самолеты выровнялись в одну линию и "подвисли", как зачарованные. Летчики с напряженным вниманием не отрывая глаз, следили за флагманом и ожидали от него каких-либо действий, так как на такой маленькой скорости лететь дальше невозможно, самолеты вот-вот начнут падать беспорядочно вниз, на землю.

В следующие секунды самолет ведущего стал медленно разворачиваться вправо, в сторону пеленга всей огромной группы. Это усугубило положение рядом летящих самолетов и они, чтобы не столкнуться и не упасть, стали действовать самостоятельно каждый по своему усмотрению. В одно мгновение общий строй распался, боевой порядок был нарушен, а летчики, оказавшись в затруднительном положении, стали действовать самостоятельно. На наше счастье в районе цели не было истребителей противника, а то могли быть большие потери с нашей стороны.

Неправильные действия лидера полковой группы капитана Морозова имели очень тяжелые последствия. Возвращаясь после неорганизованной штурмовки противника обратно, часть экипажей потеряла ориентировку и села вне своей базы. Идя на вынужденную посадку в поле на мягкую пашню один самолет 1-ой авиаэскадрильи перевернулся через нос на спину и экипаж погиб. Были поломаны два самолета 2-ой авиаэскадрильи.

А было это так: шесть самолетов во главе с капитаном Дахновским на обратном пути потеряли ориентировку. В этой группе кроме командира авиаэскадрильи были его заместитель Мокин, командир звена Левин, летчики Белицкий, Плетень и я. Мы долго летели, меняя курс, но сохраняя общее направление на северо-восток. Я был уверен, что наши командиры ведут нас на свой аэродром, "держался" за крыло своего ведущего и карту с землей не сличал, то есть ориентировку не вел.

Пролетели больше положенного времени на обратный путь, а нашего аэродрома все не видно. Впереди все какие-то незнакомые очертания населенных пунктов, лесных массивов и других ориентиров. Вот под нами на солнце белеют дома какого-то большого города. Через пять минут полета, когда горючее в баках наших самолетов было на исходе, Мокин выходит вперед группы, дает команду по радио садиться на вынужденную посадку и сам, выпустив шасси, стал заходить с левым разворотом на посадку прямо в поле. Мы следуем его приказу и примеру.

Сели по очереди на самую длинную около 50 метров шириной песчаную полосу. Мокни сел благополучно. За ним Дахновский, Белицкий и я тоже сели благополучно. Самолет летчика Плетень на пробеге встал на нос, поломал винт, и, падая на хвост, сломал шпангоут, на котором крепится дутик. У самолета, который Пилотировал Левин, лопнул подкос шасси, в результате чего он накренился, задевая консолью крыла за землю.

Не успел еще приземлиться последний самолет, как к нам от леса бегут солдаты, а из села большая группа мужчин и женщин. От них мы узнали, что вынужденная посадка произведена около села Деражня, которое находится в 30 километрах северо-западнее города Ровно. Сии же нам рассказали, что только вчера на этом поле был сильный бой пехотного батальона с отрядом бендеровцев, которые отступили в соседний лес.

Все мы были очень удивлены, когда узнали, посмотрев на карту, что сели более 150 километров северо-западнее своей базы. Примерно через час-полтора к нам прилетели на самолете По-2 флаг-штурман майор Н.Ф.Денежкин и старший инженер полка П.Д.Макогон, который организовал доставку горючего из Ровно и заправку им самолетов. К вечеру летчиков разместили в хате села Деражня на ночлег, а Петр Дмитриевич Макогон организовал с воздушными стрелками охрану наших самолетов. Здесь нас хозяйка хорошо покормила и, постелив на полу, уложила спать. Хата находилась на берегу маленькой речушки, которая создавала идиллию мирной жизни. Но спали мы тревожно, так как были сильно взволнованы событиями прошедшего дня и рассказом местных жителей о бендеровцах, которые могли ночью напасть на наши самолеты. Но истребительный батальон выручил, надежно охранял самолеты и нас.

Рано утром на другой день, 10 апреля, позавтракав второпях у хозяйки, мы спешили к своим самолетам, чтобы взлететь по "морозцу". Дало в том, что наши самолеты увязли колесами в песок, по самую ось и рулить было невозможно. Нам помогли солдаты батальона и местные крестьяне, которые большими группами, буквально, на руках вынесли наши самолеты и поставили их друг за другом на полосу, на которую мы вчера садились.

Взлет предстоял очень сложный, поэтому мы к нему тщательно готовились, продумывая каждую мелочь и возможную неожиданность. Поле, с которого нам надо было подняться в воздух, было небольшого размера и представляло собой поляну, окаймленную почти со всех сторон высоким лесом. Грунт песчаный изрезан узкими пахотными загонами, или полосами, принадлежащими крестьянам-единоличникам. И среди множества этих полосок, вытянутых с востока на запад, только одна, очевидно поповская, была шириной до 50 метров, которая позволяла с большим риском взлет только в западном направлений.

Риск заключался в том, что при разбеге самолет мог увязнуть колесами в песчаный грунт и скапотировать, перевернуться через нос, или, не набрав необходимой скорости и высоты, врезаться в лес. В обоих случаях была угроза катастрофы, самолет мог сгореть, взорваться. И чтобы избежать этих неприятностей, мы решили взлетать с форсажем, то есть на самой большой мощности, на которой разрешалось эксплуатировать мотор не более 8 минут за всю его "жизнь". Производить разбег, не поднимая хвоста и отрываться от земли с трех точек.

Запустили моторы. Наступили тревожные минуты. Первым на взлет пошел Мокин. Самолет поднял за собой клубы пыли и песка, хотя в утренние часы пашня бала еще в достаточно твердом состояний. Вот он оторвался и впритирку прошел над опушкой леса. За Мокиным стал взлетать я. Посылаю рукой сектор газа до упора за красную черту. Мотор взревел, как раненый зверь. Отпускаю зажатые правой ружей тормоза. Самолет тронулся с места и покатился вперед, быстро набирая скорость. Держу штурвал, полностью взятый "на себя". Песок "сопротивляется" взлету самолета, бросает самолет как щепку на волнах, угрожая расплатой за дерзость. Поднятый необычно вверх капот самолета, мешает выдерживать направление взлета на выбранный ориентир. Но собранная до предела воля человека и мощная техника побеждают.

Самолет вырвался из власти песка и через несколько мгновений с ревом, чуть не задевая за верхушкой деревьев леса, устремился ввысь голубого неба.

За мной взлетал Левин и последним Дахновский. Белицкий улетел в Староконстантинов на самолете По-2 с майором Денежкиным, который привез в Деражню Макогона. Плетень уехал в Староконстантинов со стрелками на автомобиле.

Через 33-40 минут мы четверкой - Мокин, Романов, Левин и Дахновский - возвратились на свей аэродром и совершили посадку. Самолеты, поврежденные во время вынужденной посадки в районе Деражни, решили отбуксировать на автомашинах до ближайший авиационной ремонтной базы, но по дороге в Ровно их разбомбили фашисты.

Так закончился наш неудачный боевой вылет на Тарнополь серьезным летным происшествием.

Из этого летного происшествия были сделаны необходимые выводы. Капитан Морозов был освобожден от должности и переведен в другую воинскую часть, и мы его больше не видели. Его ошибки явились серьезным уроком для всех летчиков полка, особенно ведущих. Дахновский и Мокин также получили свои порции наказаний. Но летчики отнеслись к ним снисходительно, рассуждая примерно так: "Что поделаешь, и на старуху бывает проруха".

На этом примере мы наглядно и остро почувствовали всю важность и ответственность роли ведущего. Что даже опытные, бывалые командиры могут допускать большие ошибки. Что ведущий - это летчик-командир, обладающий действительно особыми качествами. Что он должен уметь отлично ориентироваться в воздухе в любой обстановке, владеть техникой управления групповым полетом, точно находить заданную цель, личным примером увлекать летчиков в атаку на врага и вдохновлять их в бою, чтобы с меньшими потерями добиваться выполнения поставленной задачи.

В третьей декаде апреля мы продолжали летать группами по 4-6-8 самолетов на Тарнополь и в районы Бучач-Подгайцы, 14 апреля город Тарнополь был освобожден нашими войсками. Хотя данная военная операция уже шла на убыль, но в некоторых местах еще шли очень сильные бои, особенно на рубежа по реке Стрыпа.

В это время слово "Бучач" среди летчиков произносили с особой интонацией, так как полеты туда, так же как несколько дней раньше полеты на Дунаевцы и Каменец-Подольск, были очень опасны. Противник там создал мощное прикрытие войск зенитной артиллерией и истребительной авиацией. Поэтому, естественно, мы одновременно с победами несли боевые потери в людях и в материальной части.

Стала заметно ощущаться нехватка самолетов в полку и в связи с этим нас, группу летчиков, срочно командировали в город Куйбышев за новыми самолетами. Моя лично командировка не предусматривалась. Но на аэродроме Проскуров, куда только это перебазировался тогда наш полк, произошел несчастный случай: взорвался склад боеприпасов, оставленный гитлеровцами. И от этого взрыва погибли два неразлучных друга: заместитель командира штурман 3-й авиаэскадрильи старший лейтенант А.А.Варников и командир звена 1-й авиаэскадрильи лейтенант Н.Я.Нечаев, которые долины были вместе с другими летчиками отправиться за новыми самолетами.

Примерно в 10 часов дня 17 апреля 1944 года на аэродром прибыл транспортный самолет Ли-2, который должен был группу наших летчиков доставить в город Куйбышев. Мне было приказано садиться в этот самолет вместо одного из погибших в результате несчастного случая товарища. Погода по маршруту была хорошая и мы на закате солнца в тот же день приземлились на аэродроме Куйбышев, пролетев с двумя посадками для заправки самолета более 1800 километров. От длительного, около восьми часов, полета и сильной болтанки в воздухе даже у нас, летчиков, кружилась голова и земля Куйбышевского аэродрома, на которую мы ступили, казалась нам недостаточно прочной.

На другой день меня отпустили навестить своих родных в городе Куйбышеве. В их обществе я пробыл около двух суток. 20 апреля с двоюродной сестрой Анной Трифоновной Стожковой, ее мужем Николаем Дмитриевичем и теткой Евдокией Николаевной Просвировой мы посетили Куйбышевский дворец культуры, где с большим удовольствием посмотрели тогда постановку "Табачный капитан". В эти дни мне, как офицеру-фронтовику, было уделено большое внимание. Много было расспросов и рассказов: они мне о своих событиях, я им о фронтовой жизни.

21 апреля 1944 года мы получили полетные карты, склеили их, нанесли маршрут полета на запад. 22 апреля утром получили на заводском аэродроме новенькие самолеты Ил-2, взлетели по "бетонке" и группами по четыре самолета полетели на фронт. Первую посадку сделали на аэродроме Мертовщина в Пензе, вторую - в Тамбове. Здесь нас задержала погода на трое суток.

26 апреля утром вырулили на старт для взлета. Впереди вас взлетали пятерками истребители Ла-5. Вот самый крайний справа самолет в конце разбега потерял направление, летчик "подорвал" его, но очень резко. Самолет Ла-5 взмыл "свечой" вверх метров на 30 и, окончательно потеряв скорость, упал вертикально вниз на землю хвостом. Видим, как от истребителя полетели щепки и клубы пыли. К месту падения стремглав покатила санитарная машина. Это все происходило у нас на глазах.

Взлет нам не отменили. Изменив несколько направление разбега, мы благополучно взлетели и через полтора часа сели в Курске. Но еще долго у нас в глазах стояла картина гибели летчика-истребителя на взлете с Тамбовского аэродрома. 27 апреля перелетали из Курска в Прилуки, а на другой день - в Житомир. 30 апреля 1944 года мы прилетели "домой". Но "дом" наш уже в это время был не в Проскурове, а в Шатаве, под Каменец-Подольском.

Здесь нас ожидали новые известия и события. Во-первых, нам сообщили, что на днях не вернулись с боевого задания наш командир авиазвена лейтенант И.Т.Ромашов и летчик младший лейтенант Ф.Г.Гутов. Они летали в район Станислава парой на разведку и уничтожение живой силы и техники противника в качестве свободных охотников, так как низкая облачность летать группами не позволяла. Они уже выполнили задание и возвращались домой.

Иван Тихонович, как всегда и в этот раз, возвращаясь с боевого задания, пел по радио песню "Не разлука, а нежная встреча смелых ждет на родимой земле". Рассказывал вам тогда старший техник полка по радио В.Н.Платонов, следивший за полетам Ромашова и Гутова по радио. Во вот голос песни оборвался на полуслове и больше не появлялся в эфир. Прошло время прилета, а их все не было. Что-то произошло трагическое. Сбили истребители или зенитки. Так решили тогда все.

Кстати сказать, аэродром Шатава для нашего полка оказался невезучим. Выполняя с него полеты на боевые задания, мы понесли большие потери в людях и самолетах. Да и внешне этот аэродром имел уродливую форму. Летное поле было расположено на косогоре с достаточно крутым наклоном в южном направлении. Поэтому взлет и посадку приходилось делать в одном западном направлении, невзирая на боковой ветер, с большим левым креном вдоль косогора.

На другой день после прибытия из командировки в Куйбышев, т.е. 1 мая, мы уже летали на боевые задания группами по 8 самолетов на уничтожение танков, артиллерии и живой силы противника на Станиславском направлении, где противник проявлял в это время особую активность. Погода стояла хорошая, и мы летали каждый день. Наша 2-я авиаэскадрилья три дня подряд била по одним и тем же целям в районе Хоцимеж. Затем летали по целям в районе Коломыи, Делятына и Надворны. В этих боях, проходивших в первой неделе мая, погибли при выполнении боевого задания командир 3-й авиаэскадрильи майор С.И.Петров, летчик той же авиаэскадрильи лейтенант В.И.Михайлов, младшие лейтенанты В.Н.Костин и И.К.Ельтищев. Имелись потери и в 1-ой авиаэскадрильи.

В.И.Михайлов

И.К.Ельтищев

В эти дни нас часто посещали не только радость побед, во и горечь поражений. Эти два сильных человеческих чувства, соединившись и перемешавшись в наших молодых головах и сердцах, создавали тогда моральный климат в нашем полковом коллективе. Разрядка чувств проявлялась и проходила, главным образом, вечером после боевого дня за ужином. Выпив фронтовую чарку - свои боевые 100 грамм, летчики пели под баян свои любимые фронтовые песни, среди которых часто звучало: "мне в холодной землянке тепло от твоей негасимой любви".

И вот в такой момент, навеянный мелодией песни, фронтовые друзья раскрывали друг другу душу:

- Что бы ты хотел, Миша? - Спрашивал один другого.
- Я бы хотел только живым остаться и посмотреть какая жизнь будет после войны. - Следовал стандартный ответ.
- И все твое желание? - Допытывался друг.
- Еще хотел бы, чтобы наградили меня хотя бы орденом "Красная Звезда".
Летчиков награждали за 11 успешных боевых вылетов орденом "Красная Звезда". Это была первая награда.
- Зачем тебе этот орден? - Спрашивал друг.
- Для того, чтобы все люди видели и знали, что я тоже был на фронте.

Вот о чем мечтали в то время большинство из нас, молодых летчиков.

В эти минуты весле жарких боев мы скорбили о погибших товарищах, вспоминали их образы, их привычки, их любимые песни. Вот встает перед глазами образ Вани Ельтищева, блондина с голубыми глазами. В нем была собрана вся человеческая скромность. А вот образ разухабистого добряка Вовки Михайлова, любившего петь своим бархатным тенором "Бирюзовые вы мои колечики раскатились по дугу, ты ушла и твои плечики скрылися в ночную тьму..." Наш полковой юморист Вася Костин, которого за интересные и очень смешные рассказы, исполнявшиеся им с актерским мастерством, мы в шутку называли Василием Теркиным. Их среди нас уже нет. Они погибли в бою с заклятым врагом.

Нет среди нас и лейтенанта Ромашова. Ваня Ромашов был физически крепкий, коренастый, широкоплечий, с темно-русой шевелюрой. Очень внимательный и большой души человек. Он очень любил петь душещемящие песни. Например, "За окном черемуха колышется" или "... давним давно не ночевало счастье... давным-давно жена матроса Настя не подымала русой головы..." Но особым боевым призывом к мести звучала в его устах песня "...О чем ты тоскуешь, товарищ моряк, гармонь твоя стонет и плачет..." и особенно слова: "... ее увели на позор и на стыд, скрутили ей нежные руки..." И дальше "... любовь свою вижу в руках палачей и в кровь свои губы кусаю!..."

Ромашов высоко ценил и умел хранить боевые традиции своего полкового коллектива. Кто-то из летчиков 565 штурмового авиационного полка, а может быть и сам Иван Тихонович, сочинил на смерть первого командира полка майора В.С.Володина песню "Вчера в бою", Ромашов, продиктовав слова этой песни молодым летчикам в записные блокноты, помогал им разучивать слова и осваивать мотив этой песни перед отправкой из Добрынихи на фронт.

Вот слова этой песни, которую сохранил пожелтевший от времени мой фронтовой блокнот-календарь:

Ты сядь ко рядом, что-то мне не спится.
Вчера в бою я друга потерял,
Героя-друга, летчика лихого,
С которым много, много раз летал.
Нас было 8, Илов беззаветных,
Мы шли туда, куда был дан приказ.
Смерть несли врагу на наших крыльях,
Шли туда, где смерть встречала нас.
А над целью огонь неукротимый,
Снаряды рвутся, рвутся впереди.
Но вы постойте, сволочи фашисты,
Мы вам на "радость" вести принесли.
Гремят душки, строчат пулеметы,
Снаряды с воем врезаются в цель.
Грохочут бомбы и сокрушают
Фашистских гадов, разметая в пыль.
Вот отработав и домой от цели.
Восьмерка наша вновь на курс легла,
Но вдруг, разрыв... Машина перевернулась
И с треском в землю врезалась она.
И он погиб, Владимир наш любимый...
Товарищ, вспомни первую атаку!
Ты был под Ржевом, защищал Смоленск.
Ты бил врага под Ельней, Драгобужем,
Громил фашистов в Брянске и Орле.
Зима, метель, суровые морозы;
Туман окутал, темно впереди...
Ты выполнил задачу командира,
Ты бил врага на всем своем пути.
Его машина ласточкой летала.
Она, как прежде, не взлетает вдаль...
Она погибла вместе с командиром на поле брани.
Ах, как же нам все это жаль!

Проскуровско-Каменец-Подольская операция, продолжавшаяся около двух месяцев, закончилась. В своей книге "Воспоминания и размышления" Маршал Советского Союза Г.К. Жуков об итогах этой операции пишет: "В ходе тяжелых боев окруженные войска 1-й танковой армии противника потеряли значительно больше половины своих войск, всю артиллерию, большую часть танков и штурмовых орудий. От некоторых соединений остались одни штабы". За провалы и поражения были сняты с занимаемых постов фельдмаршалы Манштейн и Клейст, командовавший окруженными немецкими войсками."

И далее Г.К.Жуков пишет: "Войска фронта освободили 57 городов, 11 железнодорожных узлов, многие сотни населенный пунктов, областные центры - Винницу, Проскуров, Каменец-Подольск, Тарнополь, Черновицы и вышли в предгорья Карпат, разрезав на две части весь стратегический фронт южной группировки войск противника. С тех пор у этой группировки не стало иных коммуникаций, кроме как через Румынию.

Советские войска вновь показали высокое боевое мастерство и добились больших успехов. Победы наших войск были достигнуты не только благодаря превосходству в организации и технической оснащенности, но и высокому патриотическому духу, массовому героизму. За особо выдающиеся заслуги перед Родиной многие тысячи солдат, сержантов, офицеров и генералов были удостоены высоких правительственных наград" (М., 1974, т.2, стр.236). Сам Г.К.Жуков получил за эту операцию орден "Победа" № 1.

Схема боевых действий 565 ШАП
в Проскуровско-Каменец-Подольскую операцию в марте-апреле 1944 г.

Майор М.И.Безух был представлен к званию Героя Советского Союза, которое ему было присвоено 1-го июля 1944 года.

224-й штурмовой авиационной дивизии было присвоено наименование Жмеринской. В приказах Верховного Главнокомандующего трижды отмечалось, что в боях среди других отличились летчики полковника Котельникова за освобождение городов Черткова, Гусятина и Залещики (приказ № 92 от 24.03.44), Проскурова (№ 93 от 25.03.44), Каменец-Подольска (№ 95 от 27.03.44.). В этих приказах всем участникам боев объявлены благодарности.

Наш 565 штурмовой авиационный полк принял в Проскуровско-Каменец-Подольскай операции самое активное участие. Действуя с аэродромов Бузова, Староконстантинов, Проскуров (Хмельницкий) и Шатава, личный состав полка выполнил 793 боевых вылета, в результате которых было уничтожено и повреждено много живой силы и техники врага, оказана большая помощь наземным войскам в освобождении городов, населенных пунктов и территории.

Многие летчики, техники, оружейники и другие авиаспециалисты нашего полка за участие в этой операции были награждены орденами и медалями. Почти все молодые летчики, в том числе и я, получили первую награду - орден "Красная Звезда" за первые одиннадцать успешных боевых вылетов.

Была решена важная задача - все молодые летчики были успешно введены в боевой строй полка, при этом многие из них прошли боевое "крещение".

Первая награда. Командир авиазвена 2-й аэ М.Романов

Летный состав 565 ШАП.
Слева направо: первый ряд (сидят) - Яковлев, Пущин, Панченко, Плетень, Новиков, Огурцов. Второй ряд - Козлов, Мокин, Христич, Сериков, Рысаков, Михайлов, Маслов. Третий ряд - Бородин, Цапко, Ефимов, Сас, Белицкий, Абраменко, Романов, Лёвин, Бойко.

© 2005 М.Я.Романов