Интервью с
Владимиром Николаевичем
Забелиным
Глава 4. После войны
— После победы долго Вы еще служили в этом
ЗАПе?
ЗАПы расформировали только в 1946 году. А
наш 25-й ЗАП, как только война кончилась, перевели на аэродром Вазиани, близ
Тбилиси. Долго перебазировались туда, и самолеты перегоняли мы в Вазиани и
доставляли грузы. Это тянулось до начала 1946 года. В 1946 году весной, всю
материальную часть сдали, личный состав частично уволили, частично –
перевели в другие подразделения. Меня направили командиром звена в
Армавирское авиаучилище. Практически я в этом училище ничего не делал, в
полетах не участвовал. Мне и ЗАП надоел, а уж училище тем более. Хотелось в
строевую часть. Долго этот вопрос решался, и только где-то в конце сентября
1946, меня перевели на Дальний Восток, в 5-й ИАП 190 ИАД…
— Ну а у Вас какое тогда уже звание было?
Лейтенант. Училище я закончил в звании
младший лейтенант. Звание лейтенанта мне присвоили в 25-м ЗАПе, по особому
случаю. Летел я с курсантом на самолете «УТ-2» по маршруту вдоль реки Рион
до самого побережья Черноморского. И вот в районе Самтредиа у меня в полете
остановился двигатель. Высота была метров четыреста. Куда садиться? Река
Рион, обрывы... Смотрю цепочка огородов. Тянуть-то я не могу, мотор стоит,
короче говоря, приземлился еще до огорода. Потом начались огороды… На этом
самолете тормозов никаких нет. И я, вот, действовал только ногами. Рулем
поворота, влево-вправо пока скорость уменьшал… Как слаломист. Уже кончаются
огороды, а самолет все катится и катится. Остановился в десяти метрах от
реки Рион, на краю обрыва. Перекрестились мы с этим молодым парнем. Тут с
огородов толпа грузин и грузинок ринулась к нам, стали хватать самолет, а он
же весь перкалевый. Думаю: «Сейчас порвут все». Сказал своему курсанту:
— Ни в коем случае не отходи от самолета и никого не подпускай, палкой
отгоняй.
А мне по инструкции надо было сообщить, где я произвел вынужденную посадку,
так ведь радио не было. И мы с грузином на такой «индейской» пироге -
большое долбленное бревно, переплыли эту реку Рион. Я думал, лодка вот-вот
опрокинется и мы утонем. Я ругался, а перевозчик толкался шестом.
Благополучно перебрались. Я дозвонился до своих. Мы у местных попросили еды
- дали яблок…
Короче говоря, к концу дня приехали командир полка и инженер. Осмотрели
самолет: ни порывов, ни поломки. Командир полка обрадовался, и тут же
говорит:
— Мы тебе присвоим звание лейтенанта!
Я говорю:
— А у меня и так уже срок положенный вышел?
— Да? Я и не знал!
И скоро мне присвоили и так давно положенное звание.
— «УТ-2» этот, он был у Вас какой,
«УТ-2 М»?
Просто «УТ-2». А что такое «УТ-2 М» мы и
не знали.
— С прямыми крыльями или с отогнутыми
назад консолями?
С прямыми крыльями.
— Ругают его, за то, что он если в штопор
входил, то трудно вывести было…
Сам я не штопорил на нем, но слышал про
это.
— И на какую должность Вы попали?
На должность командира звена. Служил там,
в одной эскадрильи с командиром звена Сутягиным Николаем Васильевичем. Летал
с ним в одном строю на самолете «Кингкобра».
Командир звена Забелин. 5 ИАП. 1946 год.
— Сутягин — ленинградец наш вроде?
Нет. Он родился в Нижнем Новгороде… Его
уже нет в живых. Это был прекрасный летчик, выдержанный, спокойный человек,
хороший товарищ. Судьба меня с ним развела в 1947 году, когда расформировали
5-й авиационный полк.
— Из-за чего его расформировали?
Сокращение войск?
Я думаю, да. Много было разных
переформирований. Это началось осенью 1946 года, а расформировали летом
1947 года. Полгода я был в 5-м полку, который был в составе 190-й дивизии.
Потом меня направили в 821-й полк, он был в составе той же 190 дивизии,
командир полка, майор Крюков. Расположен в селе Вознесенское. На вооружении
полка тоже были самолеты «Кингкобра» P-63…
5-й ИАП. Населенный пункт Камень-Рыболов.
Забелин на крыле Кобры. 1947 год.
— В течение года чем Вы занимались вообще?
В 5-м полку работали по курсу боевой
подготовки как любая строевая часть. Сколько было за год налета точно не
могу сказать. В пределах сорока, может пятидесяти часов в год. Мало, очень
мало. Американские летчики налетывали за это время по пятьсот часов и более.
Что они больше летают я уже потом узнал. У них после окончания летного
колледжа они получали более четырехсот пятидесяти часов налета. Позже в
821-м полку было то же самое. Летали по маршруту, в зону, и на пилотаж,
стрельбы, проводились учения летно-тактические, учебные воздушные бои.
— Мне летчик говорил, что учебные
воздушные бои между двумя однотипными самолетами неэффективны. По той
причине, что в любом случае, скатываются в горизонтальную плоскость. В бои
на виражах.
Я бы не сказал так. Дело в том, что в
воздушном бою, многое зависит от отработки осмотрительности, способности
далеко видеть самолеты в воздухе, а следовательно побеждаешь или
проигрываешь…
— Но ведь самолет вдали, это черная
точка?
Но она двигается и меняет ракурсы. И на
нем, бывает, солнце отсвечивает… Еще были стрельбы по воздушным целям - по
конусам. Проводились летно-тактические учения в полках, дивизиях. Ежегодно
вся воздушная армия, и дивизии, и полки проверялись штабом ВВС из Москвы.
Приезжает комиссия из Москвы, под руководством какого-нибудь военачальника.
Учения проводились во взаимодействии с наземными войсками. Рядом с нами в
Камень-Рыболове танковая дивизия стояла. Это огромное формирование -
пятнадцать тысяч человек. Мы в одном гарнизоне были с ними. И они проводили
свои учения, а мы отрабатывали прикрытие их от воздушного противника.
Короче, шла многообразная боевая учеба только без огневого противостояния на
поражение.
— Какие типы самолетов в наших ВВС были
тогда на Дальнем Востоке?
«Кобры», точнее, «Кингкобры», «Ла-5»,
«Ла-7». «Яки» были тоже и были бомбардировщики типа «Пе-2» и «Бостон»,
«Б-25» и «Ту-4». У моряков была своя авиация. Когда началась война в Корее,
моряки оказались в первом эшелоне, потому что американцы сразу начали летать
вдоль наших государственных границ. Над морем залетали, и по побережью от
Чукотки и до Китая.
А до войны было спокойно. Никаких тревог еще не было, жили мы свободной
размеренной жизнью, и думали, что войн не будет больше.
— Как Вы о войне в Корее узнали? И что
после этого последовало?
После того, как два американских «Шутинг
стара» прилетели, и разбомбили наш 821-й полк на берегу речки Сухой наше
руководство, приняло решительные меры. Сразу же сюда пришла
303-я авиационная дивизия, которая летала уже на «МиГах» в Подмосковье. (08.10.1950
г. в 16.17 по местному времени два истребителя ВВС США типа F-80C
«Шутинг Стар» из состава 49 FBG, нарушили нашу государственную границу и,
углубившись почти на 100 км, атаковали советский военный полевой аэродром
«Сухая Речка». Это был аэродром, принадлежавший авиации ТОФ, но в это время
проходили учения, и по плану учений, 821-й ИАП 190-й ИАД перебазировался
временно на данный аэродром. Так получилось, что под удар американских
истребителей попал именно 821-й полк. На боевом дежурстве находилась в
момент атаки 1-я АЭ полка, которая и подверглась штурмовой атаке. В
результате обстрела самолётами ВВС США на стоянке были повреждены 7
самолётов эскадрильи, из них один самолёт Р-63 сгорел полностью, остальные
получили повреждения разной степени тяжести, но все были восстановлены
техническими силами полка. Самолёты F-80 совершили два захода с обстрелом
аэродрома и удалились на свою территорию. К счастью, человеческих жертв при
этом налёте в полку не было. В момент атаки аэродрома «Сухая Речка»,
командира полка полковника Савельева В.И. на аэродроме не было – он
находился в наземных войсках с начштаба авиакорпуса, для организации
взаимодействия на период учений. Вместо него за командира полка на аэродроме
оставался зам. командира полка подполковник Виноградов Н.С., который вместо
того, чтобы дать сигнал на вылет дежурной АЭ, высадил лётчиков из самолётов.
В результате американцы без всякого сопротивления с нашей стороны сделали
два захода по аэродрому и нанесли большой ущерб полку. Полковник Савельев и
подполковник Виноградов были отданы под трибунал и судом офицерской чести
были понижены в должности, за «слабое воспитание личного состава полка» И.
Сеидов.).
— Что же произошло на Сухой Речке?
Конец 1950 года. В Корее уже полыхала
война. У нас стали проводить учения с перебазированием частей на полевые
аэродромы. Это стало входить в норму. 821-й полк проводил учение с
перебазированием авиации и наземного обеспечения. Полк перебазировался,
расставили все три эскадрильи по стоянкам, а 8 октября прилетели два
«Шутинга», и нанесли удар по стоянкам. Официальные отчеты и то, что я видел,
несколько расходятся. Считается, что один самолет взорвался, и еще
шесть самолетов было сильно повреждено. На самом деле было повреждено более
двадцати самолетов, а в полку по штату всего сорок самолетов должно быть. В
официальных документах: они сделали один заход, и ушли. А на самом деле они
сделали два захода. Расстреляли самолеты «Кингкобры», стоящие по линейке.
Вот такая ситуация. И никаких «МиГов» там не было. Американцы самолеты
своего производства расстреляли.
821-й ИАП. Забелин на крыле «Кобры».
Конец 1950 г.
— Так это была провокация, или они
перепутали?
Не перепутали. Это была чистейшая
провокация. Они прекрасно знали, куда летят. Пролетели сто километров от
нашей границы с Кореей. Они всё прекрасно знали. Это придумали, что молодые
летчики заблудились, и прочее, ерунда.
— А жертвы были?
Про жертвы я не помню. Убитых, во всяком
случае, не было. И вот после этого случая срочно создали 64-й авиационный
корпус и стали срочно готовиться к перевооружению… Буквально за два-три года
переучили на новую технику почти всю авиацию Дальнего Востока. До этого к
нам относились как ко второстепенному направлению, всю новую технику в
Европу направляли.
— Наших войск в Корее еще не было?
Наши войска раньше в Корее были, потом они
полностью ушли, корейцам оставили поршневую авиацию. Нашей авиации на
корейских аэродромах не было.
После нападения на наш аэродром у Сухой Речки, было введено боевое дежурство
на полках. Этого с окончания Второй Мировой войны не было. А тут, звенья в
первой готовности. Эскадрильи во второй готовности. И никакой поблажки,
никому… Сидели от зари до зари в кабинах и около. Возникло ощущение близкой
войны… Новый 64-й авиационный корпус уже посадили на китайских и корейских
аэродромах. Он был создан для прикрытия с воздуха и китайских и корейских
войск. Я своими глазами позже много раз видел, как китайцы двигались по
дорогам. Дороги у них были плохие в то время, и они шли пешком, машин нет.
Дивизия идет, и пятнадцать тысяч человек несут на горбах огромные котлы.
Удивляешься, как они несут: ножки тоненькие, сами хлипенькие, но идут и
несут… И вот это я запомнил.
Пока они шли на китайской территории их не трогали, а как только перейдут
Ялуцзян, то попадают под бомбежки, и в том числе, стратегических
бомбардировщиков «Б-29». И эти бомбежки рвали корейскую землю, в клочья
рвали. На железных дорогах – скрученные рельсы, как будто это проволока
тоненькая...
Корея гористая страна, а потому на дорогах много туннелей.
Американцы бросали бомбы изощренно, просто-напросто
издевались: истребитель-бомбардировщик заходит на малой высоте, на
бреющем полете, и швыряет буквально чуть ли не по земле бомбы, они влетают в
тоннель.
Войска могли передвигаться только ночью. А ночью их караулили средние
бомбардировщики, типа «Инвейдер». Они вешали осветительные бомбы и потом
бомбили. И Ким Ир Сен и Мао Цзэдун взмолились: без авиации не могут ни жить,
ни воевать. А ведь в начале корейцы дошли уже до Пусана, до южной
оконечности полуострова. Но американцы высадили десант и перерезали Корею с
двух сторон, уничтожив всю корейско-китайскую армию, рванули на север к
границам Китая, к реке Ялуцзян.
На этой реке были плотины, и в частности, знаменитая Супхумская ГЭС. Я таких
не видел ни в России, и нигде больше. Высота плотины девяносто метров.
Представляете что это такое? Там плотин было несколько, и были еще на малых
речушках. Они питали электричеством всю Корею и северо-восток Китая. Почему
ее сразу вдребезги не разнесли? Одна из причин: сами американцы пользовались
электроэнергией, на ней вырабатываемой. Дело дошло до того, что китайцы и
корейцы попробовали отключить американцам энергию, но те ультиматум прислали
и обещали разнести плотину. И они бы это сделали бы, если бы не наша помощь.
Решающую роль в отражении налетов сыграл 64-й ИАК.
— Вас сразу стали перевооружать на «МиГи»
или еще на «Кингкобрах» летали?
Летали еще на «Кингкобрах»… Мы начали
переучиваться… А 303-я дивизия ПВО, под командованием генерала Лобова пришла
на «МиГах» в Корею.
— А в составе скольких полков Вы не
помните?
По-моему, 17-й, 18-й и 523-й полки. Это
все подмосковные полки ПВО. Лобов прибыл с этой дивизией.
— Когда Вы на «МиГ» пересели? И как это
произошло?
С первых чисел января 1951 года нас стали
перевооружать на «МиГ-15». Первый полет на «МиГ-15» я совершил 13 января
1951 года.
— Ваш первый полет на реактивном самолете
был именно на «МиГ-15» или было что-нибудь типа «Як-17»?
В начале готовить к полетам на «МиГах» нас
стали на «Кингкобрах». Почему? Потому что все наши истребители имели
хвостовое колесо. А «Кингкобра» - с носовым колесом. И нужно было привыкнуть
к носовому колесу. Срочно наделали несколько сотен «Кобр P-63У». На них
провозили всех летчиков. А первый вылет на реактивном самолете, был у меня
на «Як-17». В начале января нам дали по два полета на реактивном «Як-17».
Чтобы понять, что такое реактивный самолет, дали всего лишь по два полета и
то по кругу!
— И Вы что-нибудь поняли на основании этих
двух полетов?
Ничего. Не только я, а я имел и налет
большой, и инструктором был не один год… Короче, ничего они не дали. Ну,
винта не видно, это раз. И растянутый круг, потому что большая скорость.
Больше ничего.
— Как происходило в январе 1951 года
перевооружение на «МиГ-15»? Вам в ящиках они поставлялись? Или перегнали?
Их перевозили в ящиках. А может быть,
часть и перелетали. Но не наши летчики гнали. Нам дали «МиГи» завода в
Комсомольск-на-Амуре. Оттуда и перегоняли.
— Это был просто «МиГ-15» или уже
«МиГ-15 Бис».
Уже «Бисы». Когда мы прибыли в Мяугоу, то
рядом с нами посадили китайскую дивизию. Самолеты стояли, буквально через
каких-то пятьдесят метров от нас. Китайские техники бегали к нам сравнивать
самолеты. Им дали как раз «МиГ-15». И не просто дали, а продали. Китайские
технари не понимали. К нашему подбежит – «во сопло!» А у их самолетов —
маленькое. Догадались, что им другой самолет дали, со слабым двигателем. Но
очень неприятное для летчика, особенно для китайского — это отсутствие
бустерного управления. Не было на их самолетах гидроусилителей на элероны.
— И как обучение на «МиГ-15» проходило?
Спарок «МиГ-15» тогда еще не было?
Не было. Ну, для начала учились садиться
на повышенной, приближенной к «МиГ-15», скорости. И начались неприятности.
Летчик- Максимов был такой маленький, никак не мог зайти на посадку, впадал
в какой-то транс… В общем, уронил самолет и разбил его, хорошо сам жив
остался. Но больше уже он у нас не летал. Ну, а в общем-то, переучились.
Теорию изучили, самолет и оборудование. И очень сложным самолет нам не
показался. А вот когда на нем начали летать, то — другое дело. Первый вылет
по кругу был особенно запоминающимся. Дал газ, он как рванул и опомнился я
уже где-то на высоте. Метров на восемьсот выскакиваешь, и на этой высоте
первый разворот делаешь, а на «Кобре» на ста пятидесяти метрах. А тут еще
скорость растет, нужно газ убирать. Убирать газ как-то страшновато. Убрать
шасси еще надо.
— Как часто были нарушения нашего
воздушного пространства американцами в зоне ответственности Вашей дивизии?
Мы были во втором эшелоне. Впереди были
моряки, тоже на «МиГах». И они первыми встречали их. Залетал какой-нибудь
разведчик или бомбардировщик с целью разведки, где-то там над Чукоткой, с
Берингова пролива и шел вдоль берегов наших. Идет по краю, но в нейтральных
водах вроде идет. Имеет право. При этом он все видит. Сколько ни пытались
урезонить американцев наши, они не реагировали. Продолжали эти полеты.
Бывали случаи, их сбивали. Шум по этому поводу был. Мне довелось учиться в
академии вместе с командиром полка, который стоял на ближайших к Японии
Курильских островах. Фамилия его Кузнецов Анатолий. Очень интересный мужик
был. Однажды пара летчиков его полка сбила бомбардировщик, в момент, когда
тот заходил на посадку на самый северный японский остров. Они его гнали и
сбили. Был скандал мировой… И его, командира полка с Курильских островов,
вызвал в Москву сам министр обороны. Он рассказывал мне, как он зашел в
кабинет, Жуков поднял глаза, обматерил его, и сказал:
— Если еще будет что-нибудь такое, я тебя выгоню! Все! Иди!
Вообще-то тоже самое можно было и по телефону сказать. Чего человека дергать
в Москву было?
